Я насторожилась, услышав вкрадчивые нотки в голосе ректора.

— Либо вы сейчас же прекратите по мне елозить, либо спать вы сегодня не будете. А завтра кое-кому переводиться к целителям четвертого витка обучения!

— Ну почему к целителям, зачем к ним, — заныла я, замерев, тем не менее, неподвижно, на всякий случай. — Не хочу к целителям, они мне не нравятся!

— А так? — твердые крепкие ладони нырнули под рубашку, шершавый язык прошелся по шее от плеча до мочки уха, вызвав пробежавшие по спине мурашки и короткий, но яркий спазм внизу живота.

— Так — нравится! А целители — не нравятся! И вообще, вам тоже завтра на занятия! — я сурово свела брови, и с легким уколом разочарования ощутила, как восхитительные руки выскользнули из-под рубашки.

— Не хотите — не надо, — сдался ректор Эйнар, и я уже было обрадовалась, что можно не переводиться и тихо спать на занятиях дальше, как он продолжил, — Выбирайте специализацию на свое усмотрение, но в темномагических я вам сразу откажу, так и знайте. Не надо идти по самому легкому пути. Да и с боевой магией связываться бы не рекомендовал, хоть и по другим причинам. И подумайте, все же, о целителях!

— Но… но почему к целителям! Вы можете заподозрить во мне милосердие?! — задала я наконец вопрос, мучивший меня с того момента, как Эйнар озвучил мне будущую специализацию.

— Меня вы отлично исцелили! — отрезал дракон. И задумчиво добавил. — Но для закрепления эффекта…

Он огладил мои бедра, и это хозяйское движение отозвалось щекочущим ощущением в напрягшихся сосках.

— Но я больше не девственница! — озвучила я очевидное, по инерции продолжая спор, в котором дракон уже оставил решение на мое усмотрение. Хотя прикосновения Эйнара и то, как отзывалось на них мое тело, интересовали меня сейчас куда больше разговора.

— Вот там вас и научили бы, что лечить можно не только так! — закруглил тему он.

Загорелые ладони легли мне на грудь, легонько стиснули ее сквозь рубашку — ослепительно смуглые на фоне белой ткани, с меленькими бронзовыми чешуйками, проступившими на костяшках, и я с непроизвольным стоном прогнулась навстречу этим рукам, накрыв их ладонями, погладила костяшки самыми кончиками пальцев…

— Ладно, адептка Тереса. Если мы не прекратим, то к осмысленному выбору вы завтра точно будете неспособны. Давайте, что ли, я вас колибри плести научу… — предложил дракон, убирая руки под себя. Лицо у него было грустным-грустным.

Я утешающе царапнула крупные чешуйки, полосой проступившее на плече. Эти, крупные, отличались наощупь от маленьких, гладких и как будто отполированных, которыми поросли фаланги. Я увлеченно трогала их, сравнивая впечатления — эти были словно граненными, и чувствовались чуть шероховатыми. Я провела пальцами по линии роста, удивляясь контрасту ощущений на стыке — теплая гладкая кожа и твердые, грубые монетки чешуек.

— Чешую не обдирать! — ворчливо влез в мои исследования голос ректора. — А то знаю я вас…

— Кого?! — подобралась я, позабыв возмутиться, что и не думала даже!

Но про себя отметила, что это, оказывается, в принципе возможно.

— Вас, адептка Тереса! Надругаетесь над драконом, и «Ну я тогда пойду?»! — очень похоже изобразил мои интонации Эйнар, и замер, когда я неожиданно даже для самой себя наклонилась к нему и поцеловала в губы. Мягко, ненапористо…

А в следующий миг мир рухнул, и я осознала себя вцепившейся в широкие плечи, и дракон уже сам целовал меня- яростно, свирепо, без следа прежней осторожности, и его руки шарили по моему телу, напористо и грубо. И я отзывалась на каждое касание голодным удовольствием, жадно выгибаясь навстречу, охотно принимая бесстыдный язык в свой рот, непроизвольно двигаясь верхом на его бедрах, с упоением ощущая, как трусь голой плотью о его напрягшуюся плоть и на каждом движении туда-сюда, при особо удачном касании, меня, кажется, стреляла маленькая молния. Я вскрикивала, и снова приподнималась, чтобы опять опуститься, и чувствовала себя дикой и всесильной. Эйнар на миг оторвался от меня чтобы расстегнуть ремень, штаны, я поймала его взгляд — и в нем горел первобытный голод, один на двоих. Он зачем-то содрал с меня ничем не мешавшую ему рубашку, а в следующее мгновение вошел в меня одним толчком, до упора, и удовольствие пронзило меня копьем от средоточия женственности до самого мозга.

Хотя какой там у меня мозг? Так, студень!

И в понимании этого тоже было темное блаженство.

Я стремительно, неистово двигалась на нем, чувствуя приближающуюся ослепительную черту, и Эйнар не пытался замедлить меня, а подгонял ударами вглубь меня, где было так тесно и горячо, укусами в шею, в грудь, мелкими, острыми, сладкими. Руками, стиснувшими мою грудь почти до боли — и до пряного хмельного удовольствия. Я двигалась, и в какой-то момент поняла, что вот сейчас знакомая белая волна рухнет, сметая мир, и замерла…

И волна рухнула. Мир сгинул под напором моих ощущений. Ни звуков, ни света. Только внизу, там, где меня растягивал дракон, сжималось вокруг его плоти мое тело в чистом наслаждении — одном на двоих.

Потом мы валялись в постели, я поверх него, и новую рубашку я подманила чарами, не желая сползать с належанного места, и было так лениво, так хорошо, так приятно устыло, что я так и не поняла, в какой момент Эйнар начал объяснять мне схему создания многокомпонентной, сложносоставной иллюзии «Колибри», а я — пытаться её повторить.

Получалось у меня не очень — во-первых, иллюзии действительно не мой конек, во-вторых, мне мешала сладкая дрожь во всех внутренних мышцах. Но некромантов трудности не пугают, они их раззадоривают.

Дракон, вольготно развалившийся на мой кровати, подсказывал и ободрял, периодически показывая правильное исполнение заклинания на собственном примере. По комнате мельтешила уже стайка пестрых птах, переливающихся самыми разными цветами сочных, чистых оттенков, и сейчас дракон сосредоточенно творил очередную. Сосредоточенно — потому что когда он колдовал расслабленно, я за ним категорически не успевала. И сейчас, пристально вглядываясь в его идеально- выверенные манипуляции и колебания магических потоков, я в уже примерно поняла, где ошибаюсь. Осталось только дождаться, пока Эйнар закончит схему, убедиться, что лажала я только в одном месте — и успешно повторить чары.

Ошибка действительно была одна, убедилась я, когда Эйнар закончил работу и раскрыл пригоршни, выпуская в стаю пичуг новенькую. И снова я протянула к ней, похожей на драгоценность руку, надеясь, что она окажется покладистее всех предыдущих. Эйнар закинул руки за голову, и, посмеиваясь, наблюдал за моими попытками добыть сокровище, и когда вредная мелочь упорхнула из-под самых моих пальцев, в жалких миллиметрах до прикосновения, сжалился, и подозвал беглянку коротким движением.

Крохотная птица послушно подлетела и села на мой палец. Иллюзия была выполнена тончайше — плотная, осязаемая, она оставляла ощущение крохотных коготков на коже, и частого невесомого сердцебиения, перышки проминались и переливались под пальцем при поглаживании…