– Миллионером плохо, – погрустнела девица, – миллионеров всех скоро пересажают! Ну ладно, спрашивай, чего еще надо, и разойдемся, как в море корабли! Если, конечно, не надумал оторваться, – и она облизнула пухлые капризные губы.

– В другой раз! – поспешно повторил Леня. – А как у твоей матери с деньгами?

– С деньгами? – Нина вытаращила глаза. – Да никак! Мамаша денег никогда не видала! В смысле, настоящих денег. Так, гроши заколачивает, за больными старухами горшки вынося…

– И в последние дни ничего у нее не появилось?

– Да откуда!

– И разговоров она никаких не вела?

– Каких еще разговоров? – Нина насторожилась.

– Ну, типа того, что скоро, мол, все будет по-другому, заживем как люди, квартиру поменяем…

– Дядя, ты чего, дядя, – с дуба рухнул? С каких это шишей мы эту квартиру поменяем? Это сколько же горшков мамаша должна вынести, чтобы из этой дыры выбраться? И потом, – Нина заметно погрустнела и отвернулась от Маркиза, чтобы он не видел ее лица, – если бы мамаша где-то даже разжилась деньгами, у нее бы Юрка тут же их забрал!

– Юрка? Брат твой? За что ж ты его так не любишь?

– А за что мне его любить? – Девчонка снова повернула к Маркизу злое лицо. – Мать только для него старается! Юрочке все самое лучшее, Юрочке все в первую очередь, и одеть его надо, и накормить, а меня как будто и нету! И деньги, какие в доме заведутся, все ему! А если мать ему не даст – он сам вытащит, не постесняется! Конечно, ему много нужно – то он в клуб закатится, то вечеринка с приятелями… а то влипнет в какую-нибудь историю, из полиции его мать вытаскивает – опять деньги нужны! А теперь еще, – Нина оглянулась и понизила голос, – он, кажется, на наркоту подсел! Мать мне не верит, а я шприц у него своими глазами видела!

Нина выпрямилась и подозрительно посмотрела на Маркиза:

– А что это ты все выспрашиваешь? Зачем тебе это надо? На мента ты вроде не похож, на бандита тоже…

– И на том спасибо!

– Ты что – из тех, кто Юрке наркоту поставляет? – Ее глаза засверкали, она сжала кулаки и замахнулась на Маркиза.

– Да нет, не бойся, я по другому делу…

– А если так – гони деньги и проваливай… в смысле, выпусти меня из своей машины!

– Да никто тебя и не держит, больно ты мне нужна! – Леня протянул девчонке купюру и открыл дверцу машины. – Выметайся, дитя эпохи, и матери не хами!

Нина схватила деньги, нахально задрала юбку и спрятала купюру, показав Лене язык.

Проводив Нину взглядом, Леня тяжело вздохнул и подумал:

«Посмотришь на таких замечательных представителей подрастающего поколения – и порадуешься: как хорошо, что у меня нет детей! Что-то вырастет из этих ангелочков!»

Впрочем, он тут же одернул себя: сам он тоже не образец моральной чистоты и не воплощенная невинность. То, чем он зарабатывает себе на жизнь, многим покажется весьма сомнительным занятием. Короче, он решил, что мораль – это то, что могут позволить себе только очень богатые люди, и задумался о более насущных проблемах.

В доме Веры Ивановой явно не пахнет большими деньгами. Да если честно – и маленькими тоже. Но это еще ничего не значит. Если верить тому, что Нина говорила про своего брата, тот способен обокрасть родную мать, а уж тем более – незнакомую дряхлую старуху. Если бы Юрка пронюхал о существовании дорогих часов, он перевернул бы комнату покойной старухи вверх дном, разобрал бы ее по кирпичику, но нашел эти часы. И продал бы их за бесценок какому-нибудь барыге-перекупщику, чтобы расплатиться с долгами. А скорее всего и с долгами бы не расплатился, а в первый же вечер проиграл бы все деньги или потратил их на наркотики и развлечения.

Короче говоря, Юрку стоило проверить, причем проверить как можно быстрее, руководствуясь популярным лозунгом «куй железо, не отходя от кассы». Леня не стал долго раздумывать, где его можно найти. Судя по всему, этот парень прост, как редис, и незатейлив, как грабли, и не отличается богатой творческой фантазией.

Леня на первой скорости проехал несколько кварталов, вдумчиво читая вывески.

Он миновал обувной магазин, завлекавший покупателей сезонной распродажей, проехал мимо пункта обмена валюты, мимо магазина мобильной связи, мимо химчистки, гордо именовавшейся итальянской, мимо кофейни с многообещающим названием «Полная чаша», мимо цветочного салона «Флер», мимо круглосуточного гастронома и, наконец, затормозил возле сомнительного заведения с облезлой вывеской «Сундук мертвеца».

Внутри этого сундука было тесно и душно, что вполне соответствовало названию. Еще там было шумно и накурено. Большая часть посетителей представляла собой молодежь обоего пола в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет. Эта молодежь усиленно изображала из себя крутых и делала вид, что прожигает жизнь в духе персонажей третьесортного голливудского боевика.

Леня прошел к стойке бара. При этом его проводили несколько десятков настороженных и неприязненных взглядов. За стойкой лениво прохаживался тощий парень с длинными красно-зелеными волосами и маленьким колечком в ноздре. Взгромоздившись на высокий табурет, Маркиз поманил бармена пальцем и проговорил вполне доброжелательным тоном:

– Кофе варить умеешь?

– Кофе? – бармен так уставился на Маркиза, как будто тот попросил у него стаканчик свежей крови.

– Что, друг, первый раз слышишь это слово? – сочувственно осведомился Маркиз. – Ну ладно, не огорчайся, тебя ждет в этой жизни еще очень много нового! А кока-кола у тебя имеется?

– А, кола! – бармен окинул Леню презрительным взглядом и придвинул к нему бутылочку.

– И стакан дай, голуба! – проговорил Маркиз.

В ту же секунду рядом с ним возник невысокий тщедушный парень с маленькими бегающими глазками. Он подсел к Маркизу и прошептал:

– Мужик, ты зашел на мою территорию. Я – Катран. Хочешь отсюда выйти живым – гони монету.

– Как ты сказал? – переспросил Леня, поднеся ладонь к уху. – Я плохо слышу. Старость, наверное… Таракан, что ли? Не люблю насекомых! – и он неуловимым движением локтя прижал голову своего соседа к стойке бара.

Тот злобно зашипел, пытаясь высвободиться, и задергал одновременно всеми конечностями, действительно при этом очень напоминая полураздавленного таракана.

– Ты мне стакан обещал, голуба! – вежливо напомнил Маркиз, повернувшись к бармену, который с открытым ртом наблюдал за происходящим.

– Ага, – бармен послушно протянул Лене стакан.

Леня посмотрел стакан на свет и брезгливо проговорил:

– Плохо вымыт, поменяй!

Тем временем прижатый к стойке молокосос по-прежнему бессильно дрыгал руками и ногами и непрерывно изрыгал грязные ругательства, плохо слышные из-за того, что его физиономия была плотно прижата к столешнице.