– Ночная работа, Мэл? – спросил я маленького полицейского, отодвигая светловолосую проститутку в сторону и давая Франсуаз пройти.

– У меня жена, мистер Амбрустер, – произнес он таким тоном, как обычно говорят «у меня язва желудка», и исчез в коридоре.

– Для чего он сказал мне, что у него жена? – полюбопытствовал я, когда Франсуаз, дважды стукнув, распахнула дверь лейтенанта.

– Может, он подумал, что ты к нему пристаешь.

Мартин Эльмерих, лейтенант отдела нравов, сидел, низко склонив голову над бумагами; в правой руке он держал гелевую ручку, а в левой – сломанный карандаш. Создавалось впечатление, что страницы он переворачивает носом.

– Очень хорошо, – сказал он, не поднимая головы. – Оформите это как положено. Короче, вы знаете, что делать.

– Что-то интересное, Март? – Я вынул из-под его носа две страницы и наскоро пробежал их взглядом.

– Дело о пляжной проституции, – пояснил я Франсуаз, возвращая бумаги Марту. – Март, ты никогда не думал, что на пляже это делать не совсем удобно? Везде сыпется песок.

Верхняя часть листа, над которым в настоящее время трудился Эльмерих, была исчерчена карандашными пометками. Карандаш был сломан, а машинка для их починки тоже, поэтому Эльмерих расковырял кончик карандаша чем-то острым и возил по бумаге углом грифеля.

– Что за бедняга станет это читать? – поинтересовался я, усаживаясь на его стол.

– Мэл, – отвечал лейтенант, справедливо полагая, что раз мы к нему пришли, значит, нам что-то понадобилось, а следовательно, с нами можно не здороваться. – Надеюсь, он кончил возиться с той проституткой? – В голосе Эльмериха звучало недовольство. – Простейшее дело не может выполнить.

– Не думаю, что он возится там с ней, намереваясь кончить, – ответил я с задумчивой миной. – А вы не подумывали о том, чтобы заставить проституток работать здесь, нести дежурство по расписанию – печатать вам бумаги, приносить кофе, подметать пол?

Март Эльмерих оперся о стол обоими локтями, отчего карандаш и ручка в его руках приобрели вид ножа и вилки или палочек, при помощи которых он собирался поглотить взбитые и покрошенные бумаги.

– Знаете, Амбрустер, – сказал он, – в тот момент, когда вы стали независимым консультантом, мир бизнеса потерял столько же, сколько и все остальное человечество. Что вам надо?

Франсуаз пробежала взглядом по развешанным на стенах диплому и фотографиям.

– То же, что и всем этой ночью, – сказал я.

– Черт возьми.

Март Эльмерих откатился на своем кресле и стукнул по столу кончиком карандаша.

– Эти вампиры – самые мерзкие из бездельников, что шляются по нашим улицам. Я признаю, среди них иногда попадаются и хорошие парни, но это исключение.

Он махнул рукой, поросшей мелкими желтоватыми волосками, в сторону шкафа с папками.

– Шесть сотен проституток, Амбрустер, на город – шесть сотен. Пьют кровь клиентов, когда барахтаются с ними. Понемногу, конечно. Те увальни ничего не замечают, а вампирки и довольны. А что я могу сделать? – Он сухо перхнул. – Живи мы лет сорок назад, Амбрустер, наши улицы были бы чистыми.

– Я так понимаю, Март, ты ничего не знаешь об этих двух вампирах-убийцах? Он отмахнулся.

– Мои подопечные – проститутки и их сутенеры. Мелкая шваль, которую надо было бы собрать в фургоны да и отправить в Асгард раз и навсегда. Но нет– у нас, видите ли, есть законы.

– Я пришел узнать не об этом, – произнес я. – Март, я хочу выяснить, где в городе за последние два дня пропадали люди.

Он буркнул:

– Пойди в отдел розыска пропавших.

– Ты не понимаешь, – терпеливо возразил я. – Не те люди, исчезновение которых было замечено. Не те, о ком потом сообщат в полицию. Исчезают обитатели улиц – бездомные, проститутки, наркоманы.

Он не понял.

– Два дня вампиры находятся в городе, – объяснил я. – Их трое. За время пути от границы до города Темных Эльфов они убили и выпили человек тридцать, если не больше. Они вошли во вкус и, приехав сюда, не могли остановиться.

Белесые глаза Эльмериха остро блеснули.

– Но первый труп был найден только сегодня, – сказал он. – Значит, они сжирали тех, чье исчезновение никто не заметит.

Он резко притянул к себе телефон и ударил по кнопке внутренней связи.

– Мэл, где тебя черти носят? Обзвони всех наших информаторов, шлюх, сутенеров – всех, кто станет разговаривать с тобой, недотепа. Слушай, что надо спрашивать.

– Запущен еще один полицейский механизм, – заметил я, пропуская Франсуаз вперед и раскрывая перед ней двери. – Однако мои идеи никто не ценит.

– Это еще почему?

– Подумай, сколько времени потребуется Мэлу и его коллегам, чтобы обзвонить всех информаторов, объяснить, что от тех требуется, получить связные ответы. А теперь представь, если б сюда свезли проституток с двух-трех кварталов и посадили на телефоны их. Так все было бы сделано гораздо быстрее.

Франсуаз фыркнула:

– В полиции не хватит телефонных линий. Маллен шел по коридору, целеустремленный, как несущийся к обрыву бешеный носорог.

– Вот вы где, – саркастически произнес он, точно встретил нас не в здании полицейского управления, а невесть в каком притоне. – А я уж думал, что вас и не найду.

– В следующий раз, – кротко посоветовал я, – попробуйте просто позвонить мне на мобильный.

Если бы глаза Маллена могли от бешенства увеличиваться произвольно, теперь они были бы размером с два хороших глобуса.

Он глубоко дважды вдохнул, и это немного его успокоило.

– Наши ребята засекли подозреваемого, – сказал он. – На северной окраине. Он заперся в квартире и не выходит. Эй, придержите там лифт! Вот черт!

Маллен воззрился за захлопнувшиеся перед его носом дверцы, потом медленно поднялся на носках и опустился обратно.

– Это не может быть тот, кого мы ищем, – сказала Франсуаз. – Нам нужны два аспониканца, приехавшие два дня назад. Они не стали бы снимать квартиру.

– А мне нужны выходные размером с неделю.

Маллен принялся долбить пальцем по кнопке лифта с упорством дятла, взгромоздившегося на бетонный столб.

– Его видели с окровавленным лицом, когда он шатался по лестнице. Он вел себя странно и почти свихнулся за последние два дня.

Он снова забил по кнопке, и мне пришлось дважды тронуть его за рукав, чтобы он заметил, что подъехала соседняя кабинка.

– Вампир не позволил бы окружить себя в доме, – сказал я. – Ваши ребята уверены, что он внутри?

– Можете не сомневаться. – Маллен ткнул себя пальцем в нос так сильно, что едва не снес его с лица. – Заперся на все засовы и бормочет что-то по-аспоникански.