Жили они спокойно, размеренно, без лирических надрывов, но мирно и ладно.

Ваня был спокойным и надежным, как гранитная скала. Обожал свою женушку-«пампушку» и баловал ее, как мог. По вечерам они частенько играли в карты. Ирка, на свою голову, научила мужа играть в «дурака» и «пьяницу», теперь сама была не рада: Ванечка оказался азартным игроком. Радовался, как ребенок, когда выигрывал. И сильно обижался, оставшись в «дураках».

По пятницам они чинно ужинали в каком-нибудь ресторане, а каждое воскресенье совершали поездки по округе.

Все было замечательно. Даже чересчур хорошо. Потому что беспокойная по натуре Ирка начала скучать по своей безалаберной, полунищей, свободной жизни. С жиру бесится, сказали бы «гименеевские» невесты, мечтающие хоть на миг очутиться на Иркином месте.

А ей порой хотелось крикнуть во весь голос: «Там хорошо, где нас нет! Вот так и знайте!» Она засобиралась в Москву. Ваня обещал отпустить на недельку после Нового года.

Наверное, Ветка была из породы «везунчиков». Удача ее не оставляла — тьфу-тьфу! Вот уже неделю она работала в магазине «Теремок». Помогала Людмиле, как говорится, была на подхвате. Ее взяли сразу. Правда, этим она была обязана нерадостным событиям. Несчастье случилось в тот день, когда она пришла в «Теремок». Хозяйку магазина Софью Михайловну увезли на «скорой» в больницу. Лане даже пришлось сопровождать ее — приступ случился утром, муж был на другом конце города. С тех пор Лана осталась работать. А дел было невпроворот. «Теремок» оказался на грани развала. Софье Михайловне около года с огромным трудом удавалось контролировать ситуацию. Она уже давно недомогала, но никто не предполагал, что за этим стоит такой страшный диагноз. В больнице ее не стали долго держать, выписали через три дня. На этой стадии рака оставалось лишь облегчить приступы боли. Для лечения было слишком поздно.

Сегодня она впервые после длительного перерыва заглянула в магазин. Держалась хорошо, ей делали сильные обезболивающие уколы. Она даже воспрянула духом.

О болезни своей ничего не говорила, не хотела, чтобы ее жалели. А магазин жил обычной жизнью: доставка и прием товара, череда покупателей. Они обращались с просьбами уже не к Соне, а к Людмиле и Лане. Какая им, собственно говоря, разница. Она смотрела на веселых, смеющихся молодых женщин и не могла избавиться от навязчивой мысли: почему — я? В Америке не принято скрывать диагноз от пациента. Но еще задолго до страшного приговора врачей Софья знала, что жить ей осталось всего-ничего. Не зря же она подготовила себе замену, терпеливо объясняя Людмиле незатейливые бухгалтерские операции. Надо отметить, Люда все схватывала на лету и уже через неделю распоряжалась магазином, как будто занималась этим всю жизнь.

Вот уж действительно, Бог послал, думала Соня.

Все это время Софья Михайловна беспокоилась не о себе! Ее мучила вина за то, что она оставляет работу, а мужу нужна здоровая, работящая жена, да и сын после ее смерти останется без присмотра. Она беспокоилась обо всех, только не о себе. Ей казалось, что она предает близких, бросает их на произвол судьбы: как же они справятся без меня?

Но, придя в магазин, Софья Михайловна не могла не признать, что там все преобразилось: засверкали витрины, красиво расставленные сувениры радовали глаз, полки были заставлены деликатесами из России и Германии. Илья потирал руки: «Молодцы, девочки!» Невероятно, но выручка только за последнюю неделю выросла вдвое.

Ветка тоже была довольна! Еще бы — островок спокойствия. «Загнанную лошадь», пьяных клиентов она не хотела даже вспоминать, разве что одного посетителя, запавшего в душу, того самого Стива. После тяжелых подносов, грязной посуды и ночных возвращений магазин казался ей раем! Все было бы хорошо. Если бы не одно «но» — Илья Борисович. Он не отводил своих тяжелых липких глаз от Ветки, красневшей от столь откровенных взглядов. «Этого только мне не хватало! Вот похотливый кот!» — сердилась она в душе и старалась обходить его стороной. Она боялась, что Людмила и Софья Михайловна что-то заметят.

Известно, чем больше женщину, тем меньше… или наоборот — как там у классика? Илья Борисович распалился не на шутку, он не собирался считаться с болезнью жены. У него была благородная цель: помочь бедной несчастной девочке. У той ни денег, ни разрешения на работу, а виза уже заканчивается. Деться ей некуда!

Прошел месяц. Стив исправно рассылал резюме, так же исправно получал вежливые отказы и уже почти отчаялся найти достойную работу. Серая осенняя погода, беспрерывные дожди лишь усиливали уныние. Ему казалось, что он обречен на участь безработного, со всеми вытекающими печальными последствиями. Но вот однажды рано утром раздался звонок. Звонили из крупной международной компании по экспорту сахара и кофе, через неделю его приглашали на интервью. Стив, повесив трубку, выдохнул: у-уп-с-с-с, кажется, дело сдвинулось! Он в нетерпении вскочил. Хватит слоняться без дела по дому, который он за время вынужденного заточения возненавидел. Он решил отправиться на Гавайи! Немедленно! При чем тут Гавайские острова? Дело в том, что работать, в случае положительного исхода собеседования, пришлось бы именно там. Стив решил сгонять туда на несколько дней. На Гавайях он никогда не был.

Выслушав новости, Сьюзен, не раздумывая, заявила, что никуда из Сан-Франциско не поедет, даже на несколько дней отдохнуть. Нельзя сказать, чтобы Стива это сильно расстроило. Он давно уже решил, что пора начать новую жизнь. С нуля: новая работа, новые места и люди. Вот так!

Перед отлетом он решил заглянуть наудачу в бар «Загнанная лошадь». Стив не терял надежды встретиться с прелестной молодой женщиной, проявившей к нему такое внимание и сочувствие в ту памятную ночь. И даже то, что на горизонте наконец замаячила работа, он безотчетно связал с ночной встречей.

Но чудеса случаются только в сказках. Бармен Дик радостно сообщил ему, что Лана так и не объявилась. А потом неуверенно добавил, что она, кажется, устроилась в какой-то русский магазин. Впрочем, даже если бы он знал, ни за что не сказал бы! Лана с самого начала отвергла его притязания. И теперь он злорадно мстил молодой женщине. Стив протянул бармену бумажку с номером телефона. Тот кивнул: «Конечно, передам, можешь не сомневаться!», но, едва Стив вышел за порог, скомкал бумажку и выбросил. Жди, обязательно позвонит!

Париж превзошел все ожидания Розы. Это действительно был великий город, где все дышало историей. Когда-то в юности она зачитывалась романом Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой». Роза сразу поняла, что этот город просто создан для бесцельных прогулок, необдуманных покупок и головокружительных развлечений. Здесь можно было раствориться в людской толпе, почувствовав себя частичкой вселенной Paris (Пари, как произносят французы). Она уже привыкла здороваться, входя в скромный отель в Латинском квартале, в бистро или роскошные бутики. Она перестала удивляться, что люди, с которыми она обменялась парой слов, душевно желают ей хорошего дня, что ее всюду называют «мадам Роза», с ударением на последний слог. А в перспективе это должно было звучать «мадам Роза Линьяк»! Очень красиво, не то что Бабаевна, как прозвали ее в «Гименее»!