– И я тебе должен!

Рефлекс самосохранения у меня сработал вовремя, перед глазами мелькнула кувалда его кулака, от которой я почти увернулся. Удар пришелся, слава богу, по щеке. Ждать второго я не стал, этот парень мог бы сломать мне шею, как черенок сельдерея.

Я обрушил на него свой кулак, но мне показалось, что это удар в стальную дверь.

Гигант хохотнул холодным, металлическим смешком. Дышал он, как тюлень, и от гнева стал красным, как томат. Но все же его тяжесть не позволяла наносить резкие, стремительные удары, и мне удалось увернуться и от следующей атаки. На этот раз он задел мне ухо. Я отскочил в сторону. Вилли попер на меня, как гигантский краб, растопырив свои клешни. Он сделал выпад правой вперед, и меня отбросило, словно бейсбольный мяч. Это было похоже на нежное прикосновение кузнечного молота. По дороге на пол я сбил пару табуретов, стоящих у стойки. В глазах забегали огненные мушки, но я все же встал, разлеживаться было опасно. Собрав остатки сил, я сгруппировался. Вилли был уже рядом, его дыхание обожгло мне шею.

– Зачем так грубо, парень? Не надо делать из меня отбивную, – протестовал я, задыхаясь и прихватывая табурет.

– Это тебе небольшой урок на будущее, – гаркнул он.

И тут я раскрошил табурет об его голову.

Он хрюкнул, крутанулся на месте и рухнул на пол, как тюк с песком.

Шатаясь, я отошел в сторону и раскинул свое помятое тело на стуле. Ручеек пота полез за воротничок сорочки. Я ощупал лицо и почувствовал, что оно значительно увеличилось в размерах. На пальцах отпечаталась кровь. Стало ясно, что матчи с профессионалами придется исключить из моего хобби.

Спустя несколько минут Вилли приподнялся. Я позавидовал его здоровью: после такого удара меня бы наверняка отправили в ближайший морг. Обхватив голову руками, он озирался по сторонам, словно не понимал, где находится.

– Черт подери! Что со мной?

Стул, на котором я сидел, находился на значительном расстоянии от побежденного геркулеса, и я не очень беспокоился о своей безопасности.

– Ничего, Вилли! – окликнул я его. – Думаю, теперь вы сможете вести со мной беседу немного потактичнее. Ведь вы хотели мне что-то сказать?

Вилли повернул ко мне свою громадную голову. Взгляд уже не был таким угрожающим, как несколько минут назад.

– Это вы меня треснули?

– Нет. Я просто оборонялся. Если вы хотите продолжать разговор в том же ключе, то напрасно. Я подсчитал: в этом заведении еще дюжина табуретов.

Гигант тяжело поднялся с пола. Никто из присутствующих не удостоил его персону хотя бы вежливым вниманием. Даже его приятель бармен не взглянул в его сторону, продолжая с нежностью протирать стаканы, словно пеленал ребенка.

– Простите, Вилли, что так получилось, – продолжал я. – За то, что вы меня не убили, благодарю вас, могу поставить стаканчик или прочитать главу из Библии.

Упоминание о стаканчике подействовало на него лучше всякой свинцовой примочки. Его взор просветлел. Неуверенно перебирая ногами, он двинулся к моему столику, и, как мне показалось, даже с некоторой опаской. Я окончательно успокоился и кивнул бармену, который в это время усмехался в спину Вилли.

– Я вам остался должен, не так ли?

– Вы дешево меня цените. Вам теперь вовек со мной не рассчитаться.

– Не торопитесь. Давайте по порядку. Клянусь, я ничего не знаю. Что с вами приключилось? Торговаться потом будем.

Бармен принес бутылку скотча и поставил ее на стол. Я наполнил стаканы, налив Вилли дозу, соответствующую его габаритам. Он выпил, я налил ему еще.

– Собственно, рассказ-то странный получится, – прогрохотал он басом, сопоставимым лишь с залпом артиллерийского орудия. – Я все выполнил, как вы велели. Купил «Глоб» и пришел на место встречи. Ваш приятель (или кто там еще) был необычайно приветлив. Когда около меня остановилась машина, он выскочил из толпы и треснул меня по черепу железкой. Вы все, вероятно, считаете, что у меня гранитный череп, а он, к сожалению, слаб как яичная скорлупа. Я отключился. Что было дальше – не знаю. Очнулся я в машине. В полусознании я слышал голоса, разговор мужчин. Сколько их было, я не разглядел, уже стемнело, к тому же мне светили фонарем в лицо. Чей-то голос доносился с шоссе: «Кого ты привез, идиот?» Второй отвечал: «Но он сам себя так описал, причем здесь я?» Первый выругался почище докера из Фриско и велел выбросить меня из тачки. Я хотел проучить этих подонков, но, когда рванулся, понял, что руки связаны. Два парня выволокли меня на дорогу и начали допрашивать: кто я и как попал на место встречи, кто меня послал.

Я был взбешен и врезал одному из них ногой. Он завизжал, как пароходная сирена. Но их оказалось слишком много, а связанные руки мешали как следует изъясняться с ними. Эти скоты сбили меня с ног и неплохо обработали, потом сели в машину и уехали. В город я добрался только ночью. Вот и вся история.

– Вы так и не заметили, сколько их было? – тихо спросил я.

– Нет, но не меньше четырех.

– Вы не помните, какая у них была машина?

– Мне было не до машины, а потом я был ослеплен фонарем. И бил-то наугад, но одно могу сказать: эти типы в потасовках далеко не новички. Весь следующий день я плевался кровью.

– Вас явно с кем-то перепутали, но, уверяю, я здесь ни при чем. Я впервые в этом городе и врагами обзавестись еще не успел.

– Бросьте валять дурака! Скажите спасибо, что не оказались на моем месте, а то бы давно отдыхали на местном кладбище.

– Спасибо, Вилли, – я улыбнулся ему самой благодарной и искренней из всей коллекции своих улыбок, – я не забуду вас в своем завещании.

– Хватит шуток! Гоните мою десятку за выполненное поручение.

Я достал бумажник и с досадой заметил, что он основательно отощал. Выудив из него три десятки, я положил их перед гигантом.

Он взглянул на деньги и криво ухмыльнулся:

– Мне не нужна ваша компенсация.

Он взял десять долларов и сунул их в карман.

– Как же без компенсации? – удивился я.

– Вы взгляните на себя в зеркало. Думаю, мы квиты.

Великан поднялся и вышел из бара. Мне тоже здесь делать нечего. Я забрал деньги, расплатился с барменом, который смотрел на меня, как на чемпиона по тяжелой атлетике, и ушел.

При дуновении слабого ветерка я почувствовал зуд на лице, но не обращал на это внимания. Меня интересовал вопрос: кто следил за мной у ресторана, где мы с Ведой провели свой первый вечер? Кто звонил в бар, кто похитил и избил Вилли? Ни на один из этих вопросов я не мог ответить. Если все рассказать Джерри, он не поверит или, чего доброго, насторожится, а скорее всего, начнет острить по этому поводу. Я решил ничего ему не говорить. Странный город! Все в нем не так. Я рад, что мы сегодня уезжаем отсюда Но, может, за эти шесть лет вся страна с ума сошла?