Линда смотрит на безумную скульптуру на краю бамбуковой рощи – гориллу, сделанную из вешалок из химчистки. Это такое странное зрелище вызывает у нее улыбку. Наверняка произведение какого-нибудь очередного самородка, которого откопала Надин.

Она подходит, чтобы рассмотреть скульптуру получше, и в этот момент замечает силуэт в зарослях бамбука: это тот таинственный незнакомец в маске «пришельца». Линда ничуть не смущается, стоит и смотрит на него, будто предлагая подойти. Что он и делает, неся в одной руке бокал с шампанским, а в другой – бутылку. Она смотрит, как он приближается легкой и уверенной походкой, лицо его – загадка, которую только предстоит разгадать. С едва пробивающейся щетиной и странным, немного безумным изгибом рта он невероятно сексуален.

Он подходит все ближе. Огонь свечей слегка колышется, ветер шелестит зарослями бамбука. Есть в этом что-то ритуально-загадочное, как и сама атмосфера, опасная и вместе с тем теплая, которая притягивает и пугает одновременно.

– Bon soir, – приветствует его Линда, поправляя маску на лице.

– Ш-ш-ш, – он прижимает указательный палец ко рту.

Делает глоток шампанского, решительно подходит и целует ее.

«На вкус ничего», – только и успевает подумать Линда.

И неважно, что это неправильно и, может быть, даже опасно – она испытывает непреодолимое желание, и он об этом знает. Незнакомец наливает каплю шампанского в ложбинку ее груди, приникает к этому месту ртом и слизывает влагу. От необыкновенного ощущения Линда вздрагивает. Она испытывает неловкость, но ничего не предпринимает, чтобы его остановить. Доверься ему, шепчет ей внутренний голос. Она не знает, что с ней происходит. В этот момент она не думает о Томмазо, и ей кажется нормальным, что ее ласкает незнакомец. Чувственные губы, которые только и ждут, когда их попросят забрать тело и душу и сделать с ними все, что угодно; безумный страстный взгляд, в котором она растворяется. И еще – руки. Они прекрасны.

Возьми меня с собой, давай сбежим в этот сон, поймаем этот момент.

Бретелька от платья соскальзывает, обнажая грудь. Его язык неистовствует на ее молочно-белой коже, его губы посасывают, зубы кусают. Ее соски отвечают на его ласку. Из груди Линды вырывается невольный стон, но он немедленно зажимает ей рот рукой, заставляя замолчать, и продолжает ласкать ее так, как она всегда мечтала.

Внезапно он берет ее на руки и уносит в полумрак. И не успевает Линда опомниться, как оказывается на земле в шелестящих зарослях бамбука. Его глаза, похожие на искры, излучают сияние. Несколько секунд он молча смотрит на нее проникновенным взглядом, ничего подобного она никогда не испытывала.

Каждое его прикосновение вызывает дрожь, каждое движение – бесстыдное возбуждение. Он ласкает ее, разжигая в ней огонь страсти. Линда никогда прежде не испытывала ничего подобного, и ее эмоции рвутся наружу.

Возьми меня, человек в маске, прекрасные руки, овладейте мной, пока я не превращусь в опустошенное тело, не способное думать.

Линда уже ощущает его руки у себя на груди, а потом и внутри себя.

Теперь одной рукой он слегка сжимает ее. И Линде кажется, что ее окутал нежный бархат, словно божественное прикосновение: крылья ангела и натиск дьявола, вырвавшегося из какой-то неизведанной вселенной.

Его язык. Он лижет ее, исследует, пошлепывает, жадно вторгается в большие губы, затем прикасается к малым.

Он овладевает ею, не проникая внутрь, как никто прежде не делал. Лишь кончик его члена, слегка прижимающийся к ней, почти невесомо прикасается, пробуждая внутри едва сдерживаемое блаженство. Он умело прерывает пытку, потом возобновляет и снова прерывает. Она наслаждается каждой долей секунды.

Каждая клетка тела томится в сладостной истоме этого опьяняющего момента. Неожиданно его член начинает входить в нее. И если бы Линда могла в это мгновение загадать желание, то просила бы лишь об этом.

Ну же! Наполни меня своим существом!

Он входит медленно, она принимает его и наслаждается ритмом. Это пиршество ощущений, животный порыв. Он умело стимулирует неизведанные прежде участки ее тела, о которых Линда не подозревала.

Забери меня, я хочу оставить все на свете и быть с тобой, чувствовать тебя внутри, ведь только с тобой я ощутила, что наши тела – единое целое, как еще никому не удавалось.

Они жаждут друг друга, проникают друг в друга страстно и напористо и вместе с тем неспешно. Удовольствие смешивается с блаженством, разрывая каждое мгновение на тысячу осколков. Он резко выходит из нее и на мгновение прижимает к себе. Потом кладет руку ей на затылок, рождая непередаваемые ощущения: должно быть, он научился этому у какого-то шамана. Линда покорно опускает голову в его раскрытую ладонь, и этим жестом будто заключает кровную связь. Она хочет остаться навсегда в этих руках незнакомца, который открыл ей такие дали, о которых она не могла и мечтать.

Но тут человек в маске целует ее в лоб и, не говоря ни слова, встает, нежно гладит Линду по щеке и исчезает в зарослях бамбука, даже не обернувшись.

Такси, везущее Линду и Томмазо в отель, медленно пересекает улицу и едет вдоль берега Сены. За окнами проносится Париж во всех красках и огнях.

– Ну, как тебе вечеринка? – Томмазо бросает маску на пол перед сиденьем и берет ее за руку. – Понравилось?

– Да, – только и произносит Линда, инстинктивно проводя рукой по волосам. И тут сердце у нее уходит в пятки: нет гребешка со стразами. Она пытается скрыть смущение, уставившись в окно. То, что с ней случилось, – всего лишь сон. Ей это кажется нереальным.

Воспоминания о незнакомце свежи в ее памяти, они то уходят, то возвращаются вновь, как бурные морские волны, разбивающиеся о скалы.

Может, это и к лучшему, будто очнувшись, думает Линда, что этот человек не назвал своего имени и растворился в небытие. Она будет считать это знаком судьбы. Ей следовало бы испытывать чувство вины, но с этим ощущением она никогда не ладила.

Сейчас она думает только о незнакомце, все остальное отошло на второй план. Линда больше не увидит его, но тело навсегда запомнит. Ведь тела заключают между собой негласный договор, который может длиться вечно.

Одной рукой он поднимает ее юбку, другой – прижимает к стене. Он покусывает губами ее шею, поднимается языком все выше, потом целует в губы, сначала легко, затем все настойчивее. Она дрожит, внутри разливается тепло, по спине пробегают мурашки. Она все отдала бы, чтобы сорвать с него эту маску! Он продолжает целовать ее, ласкает пальцем, она становится все более влажной, постанывает, чувствует, как горит клитор. Внезапно он вставляет в нее свой член. Входит медленно, неспешно, погружаясь в зовущую влагу. И начинает двигаться, вперед и назад, вперед и назад, в ритме ее сердца.

Все вокруг вращается, голова кружится, а толчки становятся более настойчивыми, она жаждет, чтобы они не прекращались ни на секунду: да, да, не останавливайся, мне так хорошо, как никогда раньше, даже если я сейчас умру, я буду счастлива… Всхлипы, дыхание, удары сердца. Но внезапно очертания комнаты становятся более размытыми. Еще мгновение – и все погружается во тьму. Потом – свет.