В начале перестройки и обизнесменивания великой страны Абрам немного лоханулся и слишком поздно ушел из НИИ радиоэлектроники в коммерцию, когда все по-настоящему сладкие местечки были уже разобраны. Его бывшие коллеги пристроились в банки, топливно-энергетические компании и в посреднические конторы при металлургических комбинатах, оставив таким нерасторопным евреям, как Кугельман, жалкие ошметки в виде сферы услуг и продовольственного рынка, на которых, к тому же, царило жестокое противостояние, грохотали автоматные очереди и постоянно кого-то уносили вперед ногами.

Конечно, мочили и нефтяных или металлических баронов, но там крутились такие большие деньги, что вор мог себе позволить обзавестись тремя кольцами охраны, парком бронированных автомобилей и даже двойниками, что резко уменьшало шансы успешного покушения.

Поняв, что его практически «кинули» его же обрезанные соплеменники, Абрам Мульевич не очень-то и удивился, поводил по сторонам своим крупногабаритным носом и занялся обеспечением нужд автолюбителей, параллельно прикидывая, где он может хапнуть по-настоящему много и быстро.

Сначала от планов мгновенного обогащения Кугельмана отвлекли бритоголовые, повадившиеся бить как стекла в принадлежавших «Семисвечнику» ларьках, так и самого генерального директора. Абрама Мульевича молча плющили[72]раз в месяц в течение почти полутора лет, районные милиционеры разводили руками и ничего, естественно, не делали. Кугельман при каждой встрече со скинхэдами пытался выяснить, за что его дубасят, но те тактично уходили от ответа и просто пинали бизнесмена тяжелыми армейскими башмаками, невразумительно бормоча «Чемодан, вокзал, Израиль...».

Наконец Абраму Мульевичу надоело ходить в синяках и он инициативно вышел на районного лидера бритоголовых, предложив отступные в размере двухсот долларов в месяц. Лишь бы его не трогали. Местный фюрер долго не мог понять, что ж от него хочет украшенный сочным фуфлом под левым глазом «пархатый», и даже хотел самолично отлупить иудея, опрометчиво сунувшегося в украшенный символикой Третьего Рейха подвал и усевшегося на стул перед портретом гражданина Шикльгрубера. Но упоминание об отступных охладило боевой пыл неонациста и он принялся торговаться с Кугельманом, со старта наложив на бизнесмена дань в тысячу полновесных баксов за каждые тридцать дней спокойной жизни.

Часа полтора Абрам Мульевич заламывал руки и кричал о том, что он-де беден, как церковная крыса, и что тысяча долларов отступных станут для него разорением. Но при этом он не мог не отдать должное коммерческой жилке местного фюрера и даже поинтересовался у собеседника, нет ли у того капельки еврейской крови, за что получил фингал под второй глаз.

В конце концов, высокие договаривавшиеся стороны сошлись на четырехстах пятидесяти зеленых в месяц и дополнительной выплате Кугельманом трехсот долларов к двадцатому апреля[73]каждого года. Коммерсант заплатил первый взнос и целый месяц ходил спокойно, вежливо раскланиваясь с бродившими по району стайками бритоголовых, делавших вид, что они в упор не видят кучерявого иудея.

Однако к моменту второго взноса Абрама Мульевича стала душить жаба, и он опрометчиво задержал выплату на один день. В тот же вечер его встретили у подъезда три ярко выраженных славянина и один не менее ярко выраженный татарин, избили до синевы и порекомендовали более не нарушать финансовые договоренности.

Кугельман внял и с тех пор платил не то, что вовремя, а заранее.

Вторым чувствительным ударом по гендиректору «Семисвечника» стал дефолт в августе тысяча девятьсот девяносто восьмого года, когда Абрам Мульевич потерял больше половины своих накоплений, лежавших на семнадцати счетах в Сбербанке. Хитрое государство, взявшее на вооружение именно иудейские принципы взаимоотношений с гоями-гражданами, красиво «обуло» вкладчиков и показало им жирную дулю, когда те попытались было вернуть свои денежки.

Кугельман разъярился, нахамил налоговой инспектрисе, отказался платить за лицензию на торговлю, дорожный сбор и обязательную взятку налоговичке, мотивировав свой отказ поведением правительства, и чуть тем самым не похоронил свой бизнес, когда к нему в офис на следующий день прискакали гарные хлопцы со Второй Советской улицы[74], цинично вырезали автогеном незапертую стальную дверь, привязанным к бамперу грузовика тросом сорвали решетки с окон, дали в морду всем сотрудникам мужского пола и принялись изымать документы, оргтехнику и мебель.

В общем, хамское поведение Абрама Мульевича стоило ему дополнительных пяти тысяч долларов штрафов и взяток, и девятисот бакинских за косметический ремонт помещения, стены которого наглецы в масках украсили перечеркнутыми крест-накрест звездами Давида и надписями «Да здравствует Ясир Арафат!».

Бизнесмен стоически перенес гримасы судьбы, решил более не вступать в конфликты как с властными, так и националистическими структурами, и принялся по-тихому искать источник легких и больших денег, дабы, однократно срубив хорошую капусту, удалиться на покой куда-нибудь в альпийскую деревеньку и зажить на ренту.

Случай не заставил себя ждать.

Начальница отдела рекламы «Семисвечника», дородная Циля Моисеевна Ступор, познакомила Кугельмана с приехавшим на несколько дней из Биробиджана своим племянником Иудой Пейсиковым, который вскользь обмолвился о большой заинтересованности знакомых ему патриотов земли обетованной в приобретении материалов для производства ядерного оружия или, что было бы идеальным, атомного фугаса как такового для проведения диверсии где-нибудь в Ливане, Сирии или Иордании, после чего Израиль мог с легким сердцем аннексировать еще сотню-другую тысяч квадратных километров чужих территорий, мотивируя захват земель необходимостью защититься от ядерного терроризма.

Абрам Мульевич понял, что ему выпал шанс.

Договорившись с Пейсиковым о способах связи и условных фразах, Кугельман развил бешеную деятельность по выходу на тех людей, кто мог бы достать требуемое изделие. И, спустя весьма непродолжительное время, вступил в контакт с неким молодым человеком, трудившимся старшим лаборантом в суперзасекреченной лаборатории и за крупную сумму в американской валюте согласившимся стырить со склада переносное ядерное устройство мощностью в пятьдесят килотонн...

«Психую. Круг друзей мал...»

Из автобиографии капитана милиции

Пятачкова А. С., ОУР 35 РОВД СПб

Идиотизм Кугельмана со товарищи, считавших хищение и перепродажу малогабаритной плутониевой бомбы нормальной и вполне осуществимой коммерческой сделкой, сильно потряс Дениса Рыбакова, вышедшего на Абрама Мульевича через длинную цепочку посредников и представившегося тем самым корыстолюбивым старшим лаборантом, готовым за два миллиона долларов вынести с охраняемой территории изделие с нежным названием «Абрикосик»[75], которое на жаргоне, принятом в среде ученых-ядерщиков, именовалось не иначе как «Холокостиком».