на лице Халвара запульсировали, а рука легла на рукоять меча, словно он собирался выскочить из дома и пуститься по следу каждого ворона, который обидел Кари.

Если бы я был лучше как друг и как человек, я бы посочувствовал ему. Но вместо этого я поднялся со стула, чувствуя, как по венам побежал огонь белой ярости.

– Ты думаешь, что Воронов Пик веками использовал мою сестру как… тело?

К ее чести, Кари не дрогнула от сгустившейся в моем голосе тьмы и встретила мой взгляд прямо.

– Это всего лишь предположение, мой король. И все. Первое, что пришло в голову.

– Вален, – сказал Брант, – если это правда, они бы спрятали ее там, куда вхожи только аристократы. Не рисковали бы такой ценностью. Я знаю, есть бордели, которые вот уже много лет обслуживают одних только королей.

– Мы разорвем их на части, – сжал кулаки Ари.

– Держи себя в руках, – повернулся к нему Тор. – «Использовали» может означать что угодно. Никто не знает клинок лучше Херьи. Они могли использовать ее как оружие.

– Будем надеяться, что так и было, – сказал я с мрачной угрозой в голосе.

Элиза, должно быть, почувствовала, как просыпается жажда крови – она стала слишком искусно читать мои чувства, – и поспешила отвлечь меня.

– Как ты думаешь, что Сол имел в виду, когда сказал тебе вернуться домой навестить его?

Сердце сжалось. Эту часть я понял прекрасно. Может, причины остались мне неизвестны, но брат не сказал бы так, не будь их у него. Я мягко улыбнулся и поцеловал Элизе ладонь.

– Я не уверен. Думаю, это значит привезти его в Раскиг. Он всегда называл это место нашим домом.

За столом забормотали, словно пробуя объяснение на язык, пока оно не обретет смысл.

– Есть еще кое-что. Думаю, Сол, будь он здесь, согласился бы, что время уже пришло, – страшно было так, что кровь стыла в жилах. Черт, это было похоже на ту ночь в старой школе, когда я впервые поцеловал Элизу Лисандер. Нервы гудели, но говорил я уверенно. – Я хочу попросить тебя обменяться со мной обетами, Элиза. Будь моей королевой.

Сив не выдержала первой. Она резко выдохнула, прикрыв рот рукой, и вздрогнула, словно не могла побороть эмоции. Маттис захихикал и притянул ее к себе.

Элиза сжала мою руку. Глаза ее метались по моему лицу. Наконец мягкая улыбка тронула уголки ее губ. Она обхватила мое лицо ладонями и поцеловала. Не стесняясь, не скрываясь. Отстранившись, она замерла в дюйме от моих губ.

– Время давно пришло, Вален Ферус.

Я улыбнулся ей в губы и притянул к себе, целуя, не обращая внимания на присутствовавших.

Пальцы Элизы вплелись в мои волосы и потянули наверх. Я поднялся на ноги и увлек ее за собой.

– Проваливайте, – бросил я остальным.

– Довольно не по-королевски с твоей стороны, – заметил Ари. – Мог бы отпустить нас повежливее. Например, «можете идти», или «давайте сделаем перерыв», или…

Я отстранился от Элизы и посмотрел на Ари.

– Тебе надоела твоя голова? Вариант, где я тебя с ней разлучаю, все еще в силе.

Он надул губы, но встал.

– Бессмысленная угроза. Ты слишком любишь меня. Пока не поздно, Элиза, предложу еще раз. Ты все еще можешь выбрать меня.

Халвар рассмеялся, взял Кари за руку и подтолкнул Ари.

– Иди уже, балбес.

Я махнул им рукой и потянул Элизу в спальню.

Когда мы остались наедине и тяжелый мех отделил нас от мира, я перестал сдерживаться. Страх, который я испытал, пока она шла сквозь Раскол к тем, кто желал ей зла, столкнулся с неугасающей гордостью за нее – женщину, что идет навстречу опасности с высоко поднятой головой и клинком наголо.

Нежность уступила место дикой, необузданной страсти.

Ее тело выгнулось дугой и вжалось в мое. Ее ладони нашли ремень, к которому я крепил топоры. Я понял, что его нет, только когда пряжка лязгнула о половицы. Я отстранился от нее, только чтобы подцепить рубашку за воротник и отбросить ее в сторону.

Ее ногти впились в мою кожу, а ноги обвились вокруг пояса.

Я прижал ее спиной к стене, и наши рты снова столкнулись. Зубы, языки и тяжелое дыхание мешались в одно.

Я губами прочертил мягкий и сладкий изгиб ее шеи, вызвав судорожный вздох.

– Я хотел спросить еще несколько месяцев назад, – сообщил я ее коже, покусывая верхнюю часть плеча.

Она откинула голову назад, и ей с трудом хватало воздуха, чтобы ответить.

– Почему так долго?

Моя рука обвилась вокруг нее и ослабила завязки платья, стягивая его вниз, пока ладони не встретились с горячей обнаженной кожей. Я провел губами и зубами по ее плечу, оттягивая рукав.

– Когда-то тебе была противна сама идея обетов.

Она хихикнула, и ее смех прокатился по моему телу, разжигая пламя. Я жаждал ее всю.

– Была противна, пока мне не подсунули одного ужасно раздражающего распорядителя выкупных торгов.

Я улыбнулся и снова поцеловал ее.

– Раздражающего?

– Даже не представляешь насколько.

Из моего горла вырвалось что-то вроде рыка. Я наконец избавил ее от платья, а вместе с ним и еще от нескольких слоев одежды. Ужасной одежды.

– Боги, Элиза, – застонал я, когда она поцеловала местечко над моим сердцем. Оно в ответ застучало быстрее и сильнее. Кончики моих пальцев тянулись прикоснуться к этой женщине и больше не хотели ничего. Я притянул ее к кровати и положил руку ей на сердце, прося лечь.

* * *

Безумие страсти замедлилось. Наши глаза встретились. Голубой огонь и полночная тьма.

Ее грудь вздымалась в тяжелых вздохах, когда мои пальцы путешествовали по ее коже, снова и снова заучивая плавные изгибы ее груди, несколько шрамов на ребрах, мягкие округлости бедер. Я положил на них руки и повторил этот путь губами.

Элиза приподнялась на локтях и посмотрела на меня. Тем взглядом, который говорил столько всего сразу. Я хитро ухмыльнулся, обещая сладкую муку и неземное наслаждение, и опустил голову.

Ее короткие стоны встречали каждый мой поцелуй, каждое прикосновение пальцев, губ, языка. Мое имя на ее губах заставляло жаждать больше и больше. Я растворялся в каждом взгляде, каждом вздохе. Элиза разжала пальцы на меховом одеяле, потянула меня за руку к себе и поцеловала крепко и жадно.

Я приник к ней всем телом, и вместе мы урвали минутку покоя в этот продажный, раздираемый войной век. Я шептал ее имя в изгиб ее шеи, делился секретами, предназначенными только для нее.

В пик напряжения ее пальцы впились в мою кожу, и она выкрикнула мое имя. Я