Совсем уж невероятную историю поведал корреспондентке Сергей С., ныне агроном, а в 1986 году — десятиклассник. По его словам, он, балуясь, залез на дерево, упал и заработал сложнейший перелом позвоночника. Деду С. вместе с Арбитманом, который тотчас же отменил занятия, пришлось срочно везти парня в саратовскую больницу на колхозном «москвиче», который, как потом оказалось, забыли дозаправить — сильно торопились. «Дед мой говорил, что последние километров пять мы гнали с пустым, можно сказать, бензобаком, стрелка вообще на нуле, — удивляется С. — Но ведь доехали, и мотор заглох только во дворе больницы! И я, как видите, не инвалид, хотя сперва сказали, что стопроцентно ходить не буду. Думаю, это Роман Ильич, дай Бог ему здоровья, помог мне, аурой своей, что ли, или как там это в науке называется… Я за него по-честному оба раза голосовал, и все, кого я знаю, были за него, он же наш земляк практически…»

Три комментатора статьи А. Барабек — магистр богословия диакон Андрей Утяев, политолог Леонид Фишман и культуролог Михаил Рижский, — расходились во мнениях. Утяев замечал, что Русская православная церковь, в отличие от католической, не гонится за количеством чудес, однако и не исключает их в отдельных случаях; так что будущему президенту России ничто принципиально не мешало оказаться субъектом любого из этих феноменов или всех вместе. Фишман, не оспаривая отдельных фактов, считал большинство свидетельств все-таки следствием некоего самогипноза; мол, жители Буряша остались в плену предвыборных технологий 2004 года, «превративших обычного кремлевского чиновника в голливудского Супермена». Рижский же высказывал уверенность, что мы имеем дело, скорее, с зарождением нового пласта сельского фольклора: рассказы буряшцев вписываются в формат так называемых быличек, вроде тех, в которых средневековые крестьяне излагали истории о встречах с лешими, домовыми, водяными или русалками.

Автор этих строк, уважая мнение специалистов, добавляет и свою версию — без мистики и без политики, но не без простодушной корысти сельчан. Журналистка невольно стала участницей процесса наработки так называемого позитивного имиджа географической точки, и Арбитман здесь — уже не только человек, но также и привлекательный брэнд. Вспомним, что буряшцы, едущие в Саратов, и сегодня часто используют попутный транспорт (своего нет). Респонденты А. Барабек, вероятно, рассчитывают, что водители, наслышанные о местных чудесах, будут охотнее останавливаться возле села Арбитманово и подбирать здесь попутчиков…

А теперь вновь вернемся к ежедневным поездкам Романа Ильича — точнее, к их мотивации. Естественное желание не покидать надолго жену и детей (в год окончания Арбитма-ном филфака его сыну Родиону было три года, Марку — два, Лидия Алексеевна была уже беременна Валерией) разумеется само собой, однако, кроме личных причин, будущего президента России влекли в Саратов еще и профессиональные обязанности. Преподавание русского языка и литературы в сельской школе вскоре перестало быть единственной его работой: с января 1985 года Роман Ильич — еще и внештатный корреспондент областной газеты «Заря молодежи».

Более подробно мы коснемся работы Арбитмана-ре-портера в следующей главе, когда наш герой, отработавший три года в школе, перейдет в штат газеты. Пока лишь напомним, что скромная комсомольская четы-рехполоска, выходившая три раза в неделю (с середины 80-х годов — двенадцатистраничный еженедельник) дала путевку в жизнь многим известным персонам, в том числе лауреату премии World Press Photo Анатолию Земляникину, послу России в США Михаилу Гусеву, популярной художнице Ольге Пегановой, писа-телю-букериату Владимиру Маканину (посвятившему любимой газете ностальгическую повесть «Отдушина») и, конечно, главной российской кинонадежде первой декады XXI столетия — обладателю венецианского «Золотого Льва» и трехкратному номинанту американского «Оскара» режиссеру Сергею Леонидовичу Громобоеву.

В 1980-е годы «Заря молодежи» для Саратова была и вправду отдушиной — этаким «либеральным проектом», как сказали бы сейчас, нового хозяина области. Сын неграмотного бессарабского крестьянина, Константин Платоно-вич Муринеску сделал блестящую карьеру в партийных коридорах власти и в 1983 году сменил А. Шибаева на посту первого секретаря Саратовского обкома КПСС, будучи человеком еще не старым и не закоснелым в предубеждениях.

С самого начала Муринеску выказал себя чрезвычайно гибким политиком. Он, как и подобает умному дракону, разделил свои ипостаси: за жесткую ортодоксальность отвечали у него Идеологический отдел обкома и главный редактор местной партийной газеты «Коммунист», а всяческие демократические послабления были отданы на откуп молодежной газете, приписанной к комсомолу и формально не подчиненной обкому. Первому секретарю оставалось лишь держать «среднюю линию», время от времени показательно поругивая то упертых старцев, то несдержанных юнцов.

Сотрудники «ЗМ», ведомые своим главным редактором Евгением Музалевским, чувствовали длину партийного поводка, но старались выжать максимум из своего положения. Когда «Коммунист» отдавал центральные полосы всесоюзной премьере унылого блокбастера «Вкус хлеба», «Заря молодежи» устраивала «круглый стол» по творчеству Тарковского. Когда «Коммунист» гвоздил из крупного калибра опальную рок-музыку, «Заря молодежи» печатала интервью с Вячеславом Бутусовым. Когда библиотекари всей области одобряли и поддерживали на страницах «Коммуниста» очередной нетленный шедевр Петра Проскурина, читатели «Зорьки» находили в своей газете статью о новом романе братьев Стругацких…

Внештатный корреспондент Роман Арбитман, придя в газету, не сосредоточивался на одной теме, а старался охватить все любопытное, что попадалось на глаза, и сделать так, чтобы его любопытство передалось читателю. Уже через пару месяцев его работы в газете заместитель главного редактора Валерия Каминская (она ведала внештатниками), начала предлагать Роману сразу несколько тем для статей, оставляя финальный выбор за ним.

«1 февраля 1985 года, — пишет В. Каминская в своей мемуарной книге «Заревцы, век ХХ», — я, хорошо помню, спросила у Романа, о чем бы он хотел написать. Вариантов на сегодняшний вечер, сказала я, два. Или на пресс-конференцию к Макаревичу, который приехал с ансамблем «Машина времени». Или встретить какого-то партийного деятеля из другой области и сделать сто строк для первой полосы. «Само собой, пойду к Макару, — не раздумывая, ответил Арбитман. — А как, кстати, фамилия этой партийной шишки?» Я перелистала свой блокнот, нашла запись и ответила: «Первый секретарь Свердловского обкома, какой-то Ельцин…»

На этот эпизод воспоминаний В. Каминской многозначительно ссылается большинство биографов Романа Ильича. Каждый из них предлагает собственную формулировку, но все почему-то одинаково уверены, что могут воспроизвести ход мыслей своего героя.

«Арбитман, конечно, пошел на встречу с Андреем Ма-каревичем, — пишет, например, А. Филиппов, — но фамилия Ельцин отложилась в его памяти». В книге К. Исигуры о том же самом событии сказано более художественно, с метафорическими фиоритурами: «…но колючая фамилия Ельцин острой занозой засела в его мозгу».

Наиболее пафосная версия окончания все той же фразы принадлежит, естественно, Р. Медведеву: «…но фамилия Ельцин крепко запала ему в душу».