Благо он не способен вкладывать свободные очки напрямую в прогресс ступени, только через какое-нибудь умение или навык, ну или талант по-местному. Пока же…

Хм. А почему не рисовать на доске и не распределять очки между тремя тренировками? Нужно повнимательней почитать купленную книгу о Сути. Что там с наработкой опыта. Если за тренировку полагается не больше пяти очков, то лучше не рисковать. Тут тогда только забросить тренировки и качаться одним лишь рисованием. Н-да. Не получится. Тренируется-то он на носу, на специально выделенной площадке под спортуголок. Между прочим, ни разу не пустует. Тут вообще к физкультуре со всем уважением. И команда не как на боевом корабле. Всего-то пятьдесят шесть нижних чинов и четыре офицера. Так что все на виду.

Поднялись уровнем выше кочегарки и прошли прямиком в баню. Ну как баня… Скорее уж душевая. Хотя раз в неделю тут устраивают и настоящую парилку. Уж с чем, с чем, а с паром на судне проблем никаких. Для кочегара гигиена важнее всего. Угольная пыль въедается так, что не приведи господи. Ну чисто шахтеры из забоя. Опять же если тщательно не мыться, можно какую кожную болячку подхватить.

В этом мире в принципе лечится все что угодно: от простуды и срамной болезни до рака и смертельной огнестрельной раны. Главное, чтобы помощь подоспела, пока ты не отдал концы. А там артефакт поднимет тебя в два счета. Если у тебя хватит средств для такой помощи. Денег или опыта по курсу. Тут уж как получится. Но если не можешь заплатить, то готовься к встрече с архангелом Михаилом.

– Борька, как поешь, сразу в койку, – вытираясь полотенцем, велел старший кочегар.

– Иваныч, у меня еще тренировка.

– Цыть! Сопля маринованная. Если будешь и дальше так наседать, то долго не вытянешь. Мне работник надобен, а не кляча какая. Так что отдыхай.

– А…

– Я все сказал. Увижу на снарядах – отхожу ремнем так, как батя тебя ни в жисть не охаживал. Уяснил?

– Уяснил.

Вот как тут прокачаться? Иди пойми, что его не устраивает. Действительно радеет о здоровье подчиненного или не желает, чтобы тот слишком быстро взял ступень.

– Не робей, Боря. Все будет путем. Придем в порт, проставишься с первого жалованья, а там по мордасам кого отходим, глядишь, и капнет куда больше, чем с тех тренировок, – подбодрил его Семен.

Здоровенный добряк, казалось, ничуть не тяготился своей долей кочегара. Возможно, от небольшого ума. Борис подозревал, что с Интеллектом у Семена все куда хуже, чем у него. Правда, сердце при этом доброе. А еще вчера Рудаков подсмотрел, как этот громила любовался на закат солнца, уходящего за морскую гладь. И столько в том взгляде было прямо-таки детского восхищения.

Ужин, как всегда, был сытный. Наваристые щи, гречневая каша с мясом, зелень, пара краюх хлеба и большая кружка молока. Для легких, значит. Хорошо кормят, не без того. Чего не сказать о жалованье. Кочегар получал пятнадцать рублей в месяц. Плюс по десять копеек за каждый день рейса. Н-да. Не разгуляешься.

Глава 6

По краю

– Что тут у вас, Остап Владимирович? – поинтересовался капитан, входя в ходовую рубку.

Среднего роста, уже полнеющий, седовласый, с усами и бородкой клинышком, он серьезно проигрывал встретившему его моложавому старпому. Букин, в противовес начальству, был высок, крепок и строен телом, смуглый брюнет с щегольскими усами.

– Да вот, Аггей Янович, сдается мне, это по нашу душу, – указывая направление, произнес Букин.

Акулов прошел к мощной стационарной стократной трубе, по случаю хорошей погоды выставленной в открытое окно, и припал к окуляру.

– Появился из-за острова и начал нас нагонять, – пояснил увиденное старпом.

– Хм. Если я не ошибаюсь, это миноносец типа «Взрыв». Эка он прет, не жалея угля.

– Насколько я сумел рассмотреть, это «Задорный» боярина Морозова.

– Думаете? Н-нет, не могу определить. Все еще далеко для моих глаз, – покачал головой капитан.

– Две желтые полосы на трубе, верхняя вдвое толще нижней. Его цвета́. По облику же походит на «Задорного».

– Более чем в пятистах милях от острова Морозовский?

– Согласен, выглядит это довольно странно. Тем более в нейтральных водах.

– Играйте боевую тревогу, Остап Владимирович, – после непродолжительного раздумья решил капитан.

– Слушаюсь. Вахтенный, боевая тревога!

– Слушаюсь, ваше благородие, – ответил матрос и тут же ударил в рынду.

Частый тревожный звон разнесся по всему кораблю, проникая в самые удаленные уголки, заставляя матросов бросать дела и бежать по боевым постам. Находящиеся на вахте кочегары и механики, не имеющие возможности покинуть рабочие места, замерли, вскинув голову. Они всматривались в потолки отсеков, словно пытаясь проникнуть на верхнюю палубу и увидеть появившуюся опасность своими глазами. Неизвестность. Нет ничего страшнее нее.

Стюарды поспешно загоняли пассажиров во внутренние каюты. Эдакие цитадели со стенами из тридцатимиллиметровой брони. Такая даже среднему калибру не всегда по зубам, что уж говорить о мелком. Тесновато, не без того. Зато безопасно. А еще на всякий случай потребовали, чтобы непременно надели спасательные жилеты.

«Морж» – конечно же угольщик. Однако все грузовые корабли практиковали пассажирские перевозки. И он не был исключением, имея семьдесят два места. На борту этого чумазого корабля было даже две каюты первого класса. Впрочем, справедливости ради, по окончании погрузки и разгрузки он всегда блистал чистотой.

Едва успевший прикорнуть Борис скатился со своей койки на верхнем ярусе. При этом едва не приземлился на голову Семена. Тот словно походя отмахнулся от свалившейся на него напасти, как от назойливой мухи. Правда, усердствовать не стал. Поэтому Рудаков не улетел в дверь кубрика. Мало того, тот еще и подхватил мальца, чтобы не зашибся.

– Не суетись, Боря. Без тебя не начнут, – хмыкнул здоровяк и вновь склонился, наматывая портянки.

Вообще-то Борис Петрович всегда искренне полагал, что на флоте сапоги не носят и все щеголяют в ботинках. Он еще с молодости помнил, как морячки с пренебрежением называли сухопутных «сапогами». Бог весть, может, в его мире моряки сапог и не носили, но здесь в качестве рабочей обуви – очень даже[1].

Возможно, связано это с углем, ворочать который приходится часто и густо. Шутка сказать, но даже на стоянке их «Морж» потребляет не меньше пяти тонн в сутки. Во время перехода – все тридцать.

Пока одевался, глянул на ходики. До вахты еще два часа. Получается, разбудили их на час раньше. Выбежал на палубу и направился на корму. Его пост – у пожарного гидранта. Рукавом работать должен был Семен. Подростку, даже такому крепкому, нипочем не удержать взбесившегося питона, в который превратится