Появляется Он.

ОН. Ну что, я снова живу один. В этом есть свои прелести. Всё твое время в твоём полном распоряжении, никто на него не претендует. Никто не даёт дурацких поручений, не посылает в магазин или отвезти отцу выстиранное бельё… В квартире тишина, стиральная машина молчит, вообще никаких звуков. Если только Аська не придёт. Она всё поняла, смотрит на меня задумчиво, спросить не решается… Зато бабушка, мама, спросила по телефону. Ну, что тут скажешь? Дескать, временно разошлись… Временно. Хорошее слово. (Пауза.) Я скажу так, что жить без любви можно, это дело проверенное. Живёшь так годами, а потом – бац! – любовь. И ты быстро привыкаешь, как будто любовь – это естественно и – навсегда. Ан нет, только привык – а тут – бац! – и нет никакой любви. И снова тишина и порядок. И в квартире, и в жизни. Ходишь так, занимаешься всякими делами, а потом станешь на одном месте , как будто споткнулся – и только одна мысль в голове: горе-то какое… (Пауза.) Теперь даже Алекс даёт мне советы – как пережить крушение любовной лодки. Это его цитата из какого-то поэта – то ли Пастернак, то ли Есенин. Любовная лодка – это хороший образ. В самом деле, лодка такая утлая и ненадёжная штуковина, что немудрено, коли она постоянно терпит крушение. (Пауза.) Зато я теперь веду по-настоящему здоровый образ жизни. У меня в машине – всегда лежит комплект спортивной формы и кроссовки. Когда у меня начинает жечь внутри, вот здесь (показывает на грудь) – я бегу в парк и ношусь там до полного изнеможения. Алекс говорит, что так сжигается лишний адреналин. Потому что если его не сжигать, он тебя самого сожжёт. А так хорошо: притащишься из парка, примешь душ – и за работу. Ну, или спать. А если не спится – опять же за компьютер. (Пауза.) Ладно, работать надо, а не болтать про так называемую любовь. (Уходит.)

Появляется Она.

ОНА (кричит). Папа! Папа! Папа!.. (Убегает.)

Появляется Он.

ОН. Господи!.. Старика хватил удар… Он жив, но не говорит, не двигается. Она написала мне, но потом отключилась, не отвечает. Эта её Катька сказала мне, чтобы я пока не совался. Дескать, я и так уже сделал всё, что мог… Это она что – намекает, будто я виноват в инсульте старика? Я не знаю, что делать. Я был в больнице, видел, как она зашла в палату… Постоял, ушёл. Что я могу сделать? Я теперь слежу за ней по Вотсапу. Пока она в сети – значит, всё ещё не так плохо. Часов в десять она ложится спать. Ночью просыпаюсь – смотрю: что там у нёё? Пару сообщений послал – мол, я всегда готов… Молчит. Что мне делать? Что?.. (Уходит.)

15. КЛЮЧ.

Её квартира. Появляется Она. Снимает плащ. Достаёт бутылку вина, ставит на стол, садится рядом.

ОНА. Если бутылку открыть, я могу за ночь её вылакать. Да что за ночь – за пару часов… Я уже это проходила… Как только происходит крах личной жизни, ничего не помогает, кроме вина. Помогает в том смысле, что можно заснуть. То есть, выспаться. Потому что среди ночи просыпаюсь – и все, капец. Читаю, хожу по квартире, потом иду на улицу, там шляюсь до изнеможения – всё равно бесполезно. (Пауза.) На улице, кстати, всегда кто-то бродит – такие же, видно, как я. Друг дружку видим – и в разные стороны. Стыдно почему-то…И вот вернусь домой, лежу в ванне целый час – все равно бесполезно. Как говорит Катька, имей ты детей, не хандрила бы… Наверное, так. Надо заводить детей. А с другой стороны, – вдруг станут такими же идиотами, как я… (Пауза. Внимательно смотрит на бутылку.) Доктор сказал, что мне надо поспать, что так нельзя. Конечно, так нельзя. А как можно? Папа лежит, не реагирует… А вдруг он всё слышит? Вот я с ним и разговариваю. А потом доктор говорит: иди отсюда, коллега, а то скоро и тебя придётся лечить. Он даже не подозревает, как близок к истине… (Пауза.) Вот ведь как: одна боль облегчает другую… Облегчает?.. А если – и то, и другое?… (Пауза.) Кто там сказал: любовь живет три года? Этот, как его, француз… Не помню. А у нас всего полтора… Может, французам она дается на три года, а мы, русские, и двух не заслуживаем… Почему? Потому что у них тепло, а у нас холодно? У нас вымерзает всё, даже любовь…Верно, бутылка? Кстати, ты французская? (Осматривает бутылку.) Нет, испанская… Все равно, у них там тоже тепло…

Затемнение.

Через минуту – снова её квартира. Она лежит на диване, под одеялом.

Бутылка валяется на столе, пустая.

Входит Он. Небольшое время осматривается. Она просыпается, поднимает голову, потом в испуге накрывается одеялом.

Он начинает наводить порядок, моет посуду. Она пару раз выглядывает из-под одеяла, но потом снова накрывается им с головой.

Закончив уборку, он подходит к дивану, садится. Длинная пауза. Наконец, он снимает одеяло с её головы. Она садится на диване.

ОНА. Как ты сюда попал? У тебя же нет ключа…

ОН. Есть.

ОНА. Где ты его взял?

ОН. Месяц назад вытащил из твоей сумки, когда ты спала. А за дверью ждал слесарь.

ОНА. Ты заплатил слесарю вдвое?

ОН. Настоящий ключ стоит любых денег…

Она обнимает его. Он обнимает её. Она плачет.

ОН (в сторону). У меня теперь задача – как можно быстрее обрюхатить её. Пусть родит ребёнка – на радость себе, мне и старику. Может быть, на этом её искания на личном фронте закончатся?… Между прочим, это мне посоветовал ни кто иной, как самый лучший эксперт, – её подруга Катька…

ОНА (в сторону). Через неделю папа придёт в себя, и мы начнём возвращать его к жизни…

ОН (в сторону). Через два месяца она опять уйдёт от меня…

ОНА (в сторону). А перед тем как вернуться через неделю, буду сидеть в ванной комнате и, не веря глазам, разглядывать тест на беременность – с двумя полосками на нём…

ОН (в сторону). А потом придёт ответ от издательства. Они собираются напечатать книжку… Кто бы мог подумать? Ай да старик! Хотел бы и я оставить после себя что-нибудь настоящеее… С другой стороны, у меня ещё есть время.