– Тем более что? – не удержался Владан, как видно, психологиня его успела достать, и теперь он решил отыграться.

– Ну… вы в нашем районе… вас все знают. И многие у вас в друзьях… еще по детству.

Теперь девушку было по-настоящему жаль, пока я прикидывала, как ей помочь, желательно более удачно, она скороговоркой закончила:

– Но я сказала, Серб за справедливость, это все знают.

– Вы чересчур высокого мнения обо мне, – кривенько ухмыльнулся Марич.

– На самом деле вы совершенно правы, – сказала я. – Он такой. Настоящий Робин Гуд.

– А я про что! – воодушевилась Маша.

Марич закатил глаза, однако желание вредничать его оставило.

– Ладно, рыжая, рассказывай, что у вас здесь за дела творятся.

На «рыжую» она ничуть не обиделась, и на внезапное «ты» тоже. Напротив, хихикнула весело и сказала, перегибаясь через стол к Маричу:

– За что Ольгу могли убить?

– А ты знаешь?

– Менты считают это ограблением. Курам на смех. Хотя ментов понять можно. На фига им геморрой? А здесь шикарная отмазка. Влезли в дом обдолбанные придурки… Район у нас, сами знаете…

– То есть ты уверена: убийство связано с Фондом? – посерьезнел Владан.

– Ага. Только не так, как можно подумать.

– А как?

– Сейчас попробую объяснить. От Фонда, конечно, польза есть, точнее, была, когда здесь Ольга рулила. Кое-кому мы реально помогли. Не скажу, что спасали десятками, но в таком деле… Короче, если хотя бы один человек смог завязать, то все не зря. Понимаете?

– Более или менее.

– Фонд – дело нужное, но… мы предлагаем жизнь реальную, следовательно, нелегкую, а они… – ткнула она пальцем куда-то за спину, – райские кущи. Предложение неравноценное, как вы понимаете… И маркетологи у них будь здоров.

– Хочешь сказать, никакой угрозы Фонд для торговцев наркотой не представлял?

– Нет, конечно. Ну, может, мы их малость раздражали.

– Н-да, – хмыкнул Владан. – Неожиданное заявление.

– Почему? Вы ж местный и знаете, в Яме приходится уживаться друг с другом. Иначе полный трындец. Мы не лезем в ваши дела, вы не суетесь в наши, примерно так. Ольга до президента дозвонилась, и связываться с ней было себе дороже. Ну, тусуется у нас молодежь, сомневаюсь, что на выручке торговцев наркотой это реально сказалось. Если по-простому: мы – спасаем, они – травят, и все у нас, в общем-то, хорошо.

Теперь я закатила глаза, а вот Владан, пожалуй, был с девушкой согласен, и после паузы спросил:

– Значит, не грабители, но и не Фонд. Тогда что?

– Фонд. Но по-другому, – вдруг перешла она на шепот.

– Давай без драматических пауз и потолковей, – не выдержал Марич.

– Думаете, это так просто?

– Ты все-таки попробуй.

– У нас ведь здесь разные люди тусуются. Вот я и подумала: Ольга могла что-то узнать. Что-то по-настоящему для них опасное. И ее поспешили убрать.

– И что это, по-твоему, может быть?

Девушка виновато пожала плечами.

– Не знаю. Может, кто-то проболтался о крупной партии или еще о чем-то в этом роде. Понимаете?

– Не очень. Это вольный полет фантазии или для такого вывода все же есть основания?

– Если честно, то оснований нет. Просто я размышляла и так, и эдак… Хотя кое-что все же было. За пару дней до убийства Ольга пришла точно сама не своя. Я загляну к ней, а она все в окно смотрит. Знаете, как при несчастной любви, когда все из рук валится и не знаешь, что с собой делать.

– Ну, может, в ней все и дело? В несчастной любви?

– И вовсе нет. Короче, сами посудите. У нас в тот день совещание было, все как обычно, с докладами да предложениями, а Ольга куда-то поверх нас смотрит и вроде даже не слушает. А потом на листке бумаги что-то писать стала. Это, конечно, как раз дело обычное, записывать что-то, я имею в виду. Но как-то уж очень чудно она это делала, словно о своем думала. А когда расходиться стали, листок скомкала и в корзину бросила.

– Ума-то хватило взглянуть, что она там писала? – проворчал Марич.

– Я любопытная, – шмыгнув носом, ответила Маша. – Хоть мне было стыдно, все-таки это некрасиво.

– Не тяни.

– В общем, когда Ольга ушла, я листок из урны вынула. Знаете, что она написала?

– Ты меня с ума сведешь! – рыкнул Владан.

– «Я знаю, кто это», вот что там было, – возвестила рыжая. – Три раза подряд.

– Я знаю, кто это? – повторила я.

– Вот именно. Ясно, что Ольга случайно узнала…

– Страшную тайну, – вздохнул Марич.

– А что еще, по-вашему?

– И никаких догадок, что это может быть?

Она развела руками в большой печали.

– Я уже голову сломала, но ничего придумать не смогла.

– Хорошо, допустим, Ольга что-то узнала… С кем в последнее время она общалась? Может, в окружении появился новый человек, или здесь, в Фонде, она разговаривала с кем-то чаще, чем с другими?

– Да вроде нет, – подумав, ответила рыжая. – Она с нашим контингентом общалась постольку-поскольку. На ней было, так сказать, общее руководство, связь с администрацией, ну и, конечно, со спонсорами. Выжать из денежных мешков немного средств она умела. Катерина в этом смысле ей не чета. Как Ольги не стало, с финансированием у нас наметилась пятая точка. Пока еще барахтаемся, но фиаско неотвратимо близится.

– А как же Малышев? – спросила я.

– Евгений Сергеевич? – усмехнулась рыжая. – Евгения Сергеевича судьба наркоманов мало интересует. Я бы даже сказала, ему пофиг.

– Но он ведь основной спонсор?

– Ага… Но вряд ли надолго им останется. Я имею в виду теперь, когда нет Ольги…

– С Ольгой у них были особые отношения?

– Я свечку не держала, но, думаю, да. Достаточно увидеть их вместе, чтобы понять… Это, знаете ли, не скроешь. Взаимную симпатию, я имею в виду.

– Малышев женат? – вновь задала я вопрос.

– А как же. Только кому и когда это мешало? Он чуть ли не каждый день к нам наведывался. Особенно первое время, когда ее обхаживал. Потом, должно быть, другое место для встреч нашли.

– Ольга отношений с ним не скрывала? – подал голос Марич.

– На людях всегда обращалась к нему на «вы» и по имени-отчеству. Он, кстати, тоже. В общем, приличия соблюдали. Но, как я уже сказала, все было видно невооруженным глазом. Потому что такие вещи, как мне кажется, не скроешь. Взять хоть нашу Екатерину Юрьевну. Вот уж кто шифруется, а все равно дураку ясно, что она втюрилась в Малышева по самые уши.