Что? За? Черт?!

Не дышу, напрягая слух. Так и есть – внизу кто-то ходит.

«Ладно, не паникуй! Этому должно быть какое-то объяснение».

Заперла ли я дверь?

Точно заперла.

А сигнализацию включила?

И это сделала, я уверена. Тот, кто не знает кода, не смог бы войти внутрь без шума.

Мне нужно пойти и проверить. Но прежде неплохо бы вооружиться.

Я распахиваю дверцы шкафа и ищу хоккейную клюшку Райана, которая уже несколько лет стоит здесь невостребованная. Когда Рай перешел в старшую школу и серьезно занялся футболом, хоккей пришлось забросить.

Ага, вот она!

Я хватаю клюшку и с силой стискиваю – сейчас это мое единственное оружие и защита. Готовая в любой миг дать отпор, я тихо выхожу из комнаты и крадусь по коридору. У лестницы с опаской выглядываю из-за угла. Кто бы это ни был, судя по всему, он в кухне.

Не очень-то он осторожничает.

Подождите…

Я распрямляюсь и опускаю клюшку, когда меня осеняет догадка.

Кроме меня, ключ от дома имеется только у Келлера. И конечно ему известен код от сигнализации.

Я спускаюсь по лестнице и захожу в кухню, но клюшку из рук не выпускаю.

Шейн сидит на одном из барных стульев и держит замороженный стейк у своего рта.

– Пробуешь себя в новом виде спорта? ― язвит он, кивая на клюшку.

Я присматриваюсь к нему: а парень-то в заварушке побывал. Его одежда, как и он сам, выглядит потрепанно, да и лицу досталось.

– Кто тебя так?

Я прислоняю клюшку к стене и, подойдя ближе, становлюсь напротив.

– А что, пошлешь открытку с благодарностями? ― отнимая заморозку от лица, фыркает Келлер.

– Ты этого заслуживаешь, но нет, потому что я не сука. Хотя именно так ты и считаешь.

Предполагалось, что это прозвучит с сарказмом, но горечь в моих словах все испортила.

Правая сторона его лица особенно пострадала – на скуле уже расползается синяк, да и нижняя губа разбита.

– Держи это, ― указываю я на стейк, и Шейн вновь прикладывает его к лицу.

Из одного из шкафчиков я достаю мини-аптечку и ставлю возле Келлера, чьи глаза с настороженностью наблюдают за мной.

– Что ты собираешься делать? ― напряженно спрашивает он, когда я смачиваю ватный шарик антисептиком.

– Надо обработать повреждения, чтобы в раны ничего не попало.

– Это обязательно?

Он выглядит так, словно хочет вскочить и убежать. Нервничающий Шейн Келлер – не скажу, что не получаю от этого удовольствия.

– Нет, если ты не боишься занести какую-нибудь заразу, из-за которой половину твоего лица отрежут.

Он окидывает меня хмурым взглядом, но сидит смирно, когда я осторожно смачиваю лопнувшую кожу, и только морщится.

Шейн в таком напряжении, словно высечен из камня. Он тяжело дышит сквозь стиснутые зубы – в его горячем дыхании я улавливаю нотки алкоголя.

Это что-то крепкое.

– Ты пил?

Я поднимаю глаза и смотрю на него. Даже не заметила, как подошла к нему очень близко. Между нами почти не осталось пространства.

Чувствую исходящий жар его тела, и внезапно это находит отклик внутри меня.

В определенных местах…

– Ты меня осуждаешь, Уоллес? ― приглушённо спрашивает он.

Я сглатываю, напоминая себе, что какими бы постыдными и неправильными ни были мои мысли, мне нужно держать их под контролем.

– Мне плевать, на самом деле, ― несмотря на мои слова, в них нет должной уверенности.

Шейн хмыкает, и я начинаю нервничать еще больше. Мы слишком близко, слишком долго смотрим в глаза друг другу.

Кто-то из нас должен это прекратить.

– Уоллес, ― шепотом зовет меня Шейн, убеждаясь, что я внимательно слушаю его, ― я тебя ненавижу.

Он все еще продолжает смотреть мне в глаза, ожидая моей реакции. Но если думает, что стану ругаться с ним, то выбрал не тот день.

Я отступаю и собираю медикаменты в аптечку.

Это больно. Его слова сделали мне больно. Я думаю молча уйти, сохранив достоинство, но в последний момент передумываю.

– Почему же, Шейн? Что я тебе сделала, что ты так меня ненавидишь?

Я скрещиваю руки на груди и делаю все, чтобы выглядеть равнодушной и не показать, как он задел меня.

Он хмурится и сжимает губы, но молчит.

Я делаю шаг ближе.

– Ты меня ненавидишь – я поняла. Но почему? Должна же быть причина.

Он поднимается, подходит ко мне, буквально нависая надо мной и подавляя.

– Причина в том, Уоллес, что ты существуешь. Ты существуешь, ― повторяет он тише, с какой-то горечью, которая не дает мне, как следует разозлиться и врезать ему.

– Серьезно, Келлер? ― Я недоверчиво вскидываю брови и отступаю, потому что его близость волнует меня очень странным образом. Даже в такой момент в моем теле происходят реакции, которые смущают меня. ― Это твоя причина?

Он молчит. Я разочарованно качаю головой и безрадостно смеюсь.

– Ожидала большего от тебя.

Смеряю его снисходительным взглядом, после чего оставляю одного в кухне.

Только что я притворилась, что не поняла смысла в его словах. Но я все поняла. И это… тревожит.

Даже по-настоящему пугает.

ШЕЙН (2009)

Ну, думаю, я только что признался, что меня влечет к ней. А она сделала вид, что не поняла этого. Но ей не удалось обмануть меня. Паника в глазах полностью выдала ее.

И что теперь мы будем со всем этим делать?

Я снова сажусь и обхватываю голову руками – она трещит, заставляя меня морщиться.

«Ты ничего не будешь делать, как бы сильно тебе не хотелось забраться Уоллес в трусы».

Это обычное влечение. Чертовы гормоны. Ничего серьезного.

Да, мне дрейфово, что подружка моего лучшего друга вызывает у меня стояк и я без конца фантазирую, как имею ее в разных позах, но это не то, с чем я не могу справиться.

Я роюсь в аптечке, которую Мел оставила на столешнице и нахожу адвил. Мое лицо ноет, а губа уже опухла.

В том, что мне наваляли – моя вина. Я зашел в бар, зная, что там околачиваются ребята из соседнего округа и сказал одному из них, что они не умеющие держать в руках мяч членососы.

Конечно, после этого он и двое его дружков обязаны были помять меня. Только им тоже досталось, и вообще – хорошая встряска еще никому не вредила.

Райану тоже следовало бы съездить мне по морде из-за моих мыслей об Уоллес. И того, что я дрочу с мыслями о ней. Каждый раз мне противно от самого себя и каждый раз я не могу остановиться.

Я фантазирую о том,