(С. Кара – Мурза)

Как уже говорилось, община сохраняла единство по отношению к окружающему миру. Но это не значит, что внутри была тишь да гладь. Наоборот – страсти там кипели нешуточные. И главным камнем преткновения были именно переделы земли. Разумеется, каждому хотелось получить получше и побольше. Так что конфликты и разные ухищрения были общим явлением.

Делили землю землемеры, которых приглашали из уезда. Угадайте с трех раз – давали ли им взятки?

Варианты несогласия были интересные. Так, филолог и писатель лев Успенский[15], работавший землемером в двадцатых годах, описывает бытовавший в Псковской губернии стародавний обычай – «встать на чеп».

«При размежевании крестьянских и помещичьих земель (ну, скажем, при освобождении крестьян в 60–х годах прошлого века) и велся такой обычай, когда несогласные с действиями землемера крестьяне наступали лаптями на тянущуюся по земле мерную цепь, как бы предупреждая, что еще немного – дело может кончиться бунтом. И землемеры предпочитали прекратить работы до вызова соответствующего “подкрепления”…»

Но это относительно мирный способ. Нередко передел переходил в перебранку, а та, в свою очередь – в мордобой. Недаром первый драчун на селе считался самым видным женихом. Дело не в любви девушек к удалым добрым молодцам. Тем более девушек при выдаче замуж чаще всего и не спрашивали. Просто было понятно – такой парень свои интересы, а стало быть и интересы семьи – отстоять сумеет.

Но ведь в драке лучше всего участвовать сплоченным коллективом. Так что в деревне стали создаваться, по сути, банды. Разумеется, свою «крутизну» они демонстрировали не только во время переделов, но и в прочее время. На рубеже веков пресса заговорила о росте «деревенского хулиганства». И чем дальше – тем эта тенденция всё более проявлялась.

Имелся и ещё один способ увеличить себе надел – «размножаться с опережением». Чем больше будет в семье мальчиков, тем больше тебе выделят земли. Что привело к стремительному росту населения. Согласно данным исследователя Б. Н. Миронова, за период с 1880 по 1913 год население России увеличилось в 1,9 раза (с 84 до 159 миллионов). Этот прирост с большим отрывом опережает все европейские страны. Причем рост населения очень четко соотносился с частотой переделов земли. В местностях, где делились чаще, – детей было больше. И наоборот.

«В Полтавской губернии, где 85 % крестьянских дворов не подвергаются переделам уже несколько десятилетий подряд, число рождений в 1913 г. по сравнению с числом рождений в 1882 г. дает увеличение всего на 3 %… В соседней Харьковской губернии, где, наоборот, 95 % дворов объединены в общины, число рождений за тот же период увеличилось на 52 %. В смежных Ковенской и Смоленской губерниях число рождений возросло на 3 % в первой и на 40 % во второй. В Ковенской губернии 100 % крестьян владеют землей подворно, а в Смоленской – 96 % общинно. В Прибалтийском крае, не знавшем общинных порядков и придерживающемся системы единонаследия крестьянских дворов, прирост рождений за 30–летний период составляет едва 1 % первоначальной цифры».

(Л. Лигошенко)

Принято считать, что увеличение рождаемости – признак процветания общества. Вообще-то это не совсем так. Практика показывает, что в благополучных странах рождаемость, наоборот, падает. Например, в современной Швеции. Но дело не в этом. Количество земли оставалось прежним! Вводить какие-то новые и прогрессивные технологии в условиях жуткой чересполосицы было очень непросто. Да и не на что было проводить какие-либо улучшения. Но об этом дальше.

Кстати, сегодня очень модно приводить данные Дмитрия Ивановича Менделеева о том, что к концу тридцатых годов население России должно было составить 500 миллионов жителей. В том, что столько не составило, винят, понятное дело, большевиков. Так вот Дмитрий Иванович, конечно, являлся гениальным химиком, но в других областях человеческого знания он разбирался куда хуже.

Можно для иллюстрации привести другой его прогноз, который стал просто классикой попадания пальцем в небо. Менделеев полагал, что к тому же концу тридцатых годов XX века главной проблемой городов станет… Ни за что не догадаетесь. Уборка и вывоз конского навоза! А как же! Ученый посчитал темпы роста количества лошадей в городах – и схватился за голову[16]. Ему в голову не пришло, что гужевой транспорт может быть вытеснен другим.

Вот и в случае с населением Дмитрий Иванович поступил точно так же. Он просто экстраполировал имевшиеся у него данные. Менделеев как-то не подумал о причинах – и о том, что при изменении условий ситуация тут же изменится. К примеру, казаки, у которых земли хватало, имели в семьях по два-три ребенка, а не по 8–10, как крестьяне. Да и рост промышленности, а следовательно, городского населения неизбежно ведет к падению рождаемости.

А в России возникал вопрос – а что делать, когда количество общинников увеличится настолько, что им просто будет «не поместиться» на своих наделах?

Будущие апологеты столыпинской реформы всё это прекрасно понимали. Как и то, что большинство крестьян для государства были… совершенно бесполезными.

«– Сколько у крестьянина земельки? Десятин пять-шесть, хорошо – восемь-десять. Из них под пастбище – десятины две, самое малое, отдай. Сколько остается? Ну, пусть восемь десятин. Засадил ее мужичок рожью. Собрал с каждой десятины сорок пудов, хе-хе. На хуторах-то поболе собирают, ну так там и люди работают… Собрал, значит, сорок пудов с десятины. Сколько это всего получится, доченька?

– Триста двадцать, – подсчитала Аня.

…

– Триста двадцать пудов. Из них – сто двадцать на посев отложи, а то на следующий год и того не будет. Уже осталось двести десять. Из них вычти по двадцать пудов на душу на прожитье, самое малое двадцать, если не хочешь лебеду есть. Если в семье душ пять – еще сто пудов в сторону. Сколько осталось? Сто десять. Повез он весь урожай продавать, а пшеничка, хе-хе, по рублю за пуд ушла. Сто десять рублей. Из них налогов рублей десять. Сколько осталось? Сто рублей. На весь год. А мужичку одежку купить надо? Надо. Мясо, молоко, сахар, табак, железо, соль, спички надо? Надо. Если кто родился или, не дай бог, помер, батюшке отдать за требы надо? Сколько там остается? Слезки.

– А зачем мясо покупать? – удивилась Юля.

– Как зачем? А где ему мясо взять? Если свинья есть, так ее раз в год на Рождество колют. Откуда мяса на весь год? Вот и покупают, хе-хе, мужички…

– Так… – запнулась Юля, – куры же есть, утки там. На охоту ходить можно.

– Куры, хе-хе… Куры, госпожа, тоже жрать, прошу прощения на грубом слове, хотят. А кто ж на них зерно будет тратить, если самому не хватает? Бегает пара-тройка курей, яйца несут, вот и весь сказ. И на охоту ходить некогда, да и некуда. Лeca – то, хе-хе, свели».