Они все слышали? Так же, как и я их диалог когда-то?

Кристина выглядит равнодушной, но в ее глазах… буря? Ее видно даже через карие линзы.

— Здравствуйте, Мария Константиновна, — здоровается Шервуд. – Мы как раз вас искали. Аудитория…

— Аа, да! Помню! Пойдемте, — Маша радостно шагает по коридору, взмахом руки приглашая студентов следовать за ней. Кристина отмирает не сразу, кривит губы в усмешке и только потом разворачивается. Денис послушным цепным псом следует за ней.

Мне хочется объяснить Кристине, что она все не так поняла. Но после я понимаю, что объяснять ничего не нужно и поняла она ровно так, как и мне следовало.

Кристина

— Может, сходим сегодня куда-нибудь? – спрашивает Дэн после пар.

Анька с Витей убежали в студсовет. То ли для обсуждения скорого осеннего бала, то ли еще для решения каких-то организационных вопросов. И мы с Шервудом уже в очередной раз за сегодня оказались наедине.

— Куда? – вяло спрашиваю я.

Домой не хочется. Идти куда-то с Шервудом тоже, но это меньшее из зол. Мысли то и дело возвращаются к нашей кураторше Машеньке, так мы ее называем за глаза. Настолько милого и безобидного создания я еще ни разу не встречала, а потому ее явные подкаты к Владу я сперва даже не поняла. Осознала только когда он предложил ей изменить плоскость их беседы со студенческой столовой до какого-то «уютного места», а она уж слишком радостно согласилась.

— Ты голодна? – радостно спрашивает Шервуд.

— Не особо, — пожимаю плечами.

— Может, хочешь в кино? Вышел новый фильм…

— Не очень люблю кинотеатры, — предельно честно отвечаю я. Какой смысл ходить в огромные залы, битком набитые жующими людьми, когда дома у родителей есть персональный кинотеатр.

— А что ты хочешь? – в тоне Шервуда сквозит недовольство.

— Можем просто погулять, — я тяжело вздыхаю. Понимаю, что весь этот разговор выставляет меня в статусе истерички.

Мы действительно идем гулять. Бесцельно бродим по улицам центра, заглядываем в витрины и даже пытаемся вести непринужденную беседу. По началу мне вообще не хочется разговаривать, только погрузиться в собственные мысли, но Дэну удается меня разговорить.

— А насколько ты близка с братом? – внезапно спрашивает Шервуд.

— Достаточно. Мы постоянно поддерживаем связь, часто видимся… Я у него вместо домашней зверушки, о которой хочется заботится, — отвечаю я.

— Знаешь, он ведь мне писал недавно.

Ну кто бы сомневался… Вадим – хороший брат. Но все его вмешательства в мою личную жизнь, даже если ее нет, действительно раздражают. Вот только что с этим делать и как повлиять, я представляю с трудом.

— Что писал?

— Что-то вроде «Оставь Крис в покое. Я знаю, что ты за человек и не хочу, чтобы ты обижал мою сестру», — закатывая глаза, произнес Дэн.

— Ооо, это он еще мягко, — удивленно пробормотала я.

— Не буду же я сообщать тебе все эпитеты, которыми он меня наградил, — хмыкнул Шервуд.

— Прости. – Мне действительно стыдно. С учетом того, что с Шервудом у нас ничего нет и быть не может, он не заслужил все это выслушивать.

— Не бери в голову. Я его понимаю, — серьезно говорит Денис. Его вечно шутливый тон становится каким-то серьезным. – У меня у самого сестра. Ей шестнадцать, и она сводит меня с ума.

— Сводит тебя с ума?

— Ага. Сбегает по ночам из дома, шарахается с какой-то непонятной компанией… У нее уже четыре татуировки! После второй родители отлучили ее от карманных денег и не спрашивай меня, на какие средства она делает эти тату. Если честно, я не очень хочу знать. А знаешь, кто в этом всем виноват?

— Кто?

— Я, — усмехается Дэн. – И ответственный тоже я.

— Фигово быть старшим братом бунтующего подростка, — замечаю я. Разговор, наконец, перестает напрягать, даже становится интересным.

— Там бунтовать-то не за что. Она все злится, что родители как-то ограничивают ее выбор… Вот только выбора я как-то не услышал. Она впустую отстаивает свои права, хотя сама толком не понимает, за что именно.

— Может, она просто не хочет говорить, за что именно?

— Но какой тогда смысл отстаивать?

— Внутренняя неудовлетворенность.

— Эм, мы вообще-то о моей сестре говорим, — несколько нервно хмыкает Шервуд.

— Я не про ту неудовлетворенность, — я не могу удержаться от улыбки. И пусть только попробуют Анька с Витей меня убедить, что мысли Шервуда не в одной плоскости протекают. – А про социальную. Может, она хочет заниматься тем, что никогда не одобришь ни ты, ни твои родители. Знает заранее, а потому и бастует заранее. А поговорить боится.

— Вряд ли мои родители могли бы хоть что-то не одобрить в Алене. Даже если она вдруг решит быть вольным художником и скитаться по миру. Им просто хочется, чтобы она была счастлива и имела позицию, цели…

— Может, это тебе так кажется, потому что ты соответствуешь их запросам? – я задаю вопрос излишне резко.

Тут же прикусываю себе язык. Да, Дэн – друг. Но не настолько близкий, чтобы я так откровенно лезла к нему в душу и в его уклад семьи.

— Соответствую запросам? – Дэн хмурится. – Ты про специальность?

— Да, — я уже не рада, что подняла эту тему.

— Может быть. Я не думал об этом… — внезапно задумчиво выдает Шервуд. И следом уже веселее: – Но знаешь. Мне иногда жаль, что у нас с сестрой не такие близкие отношения, как у тебя с братом. Я бы тоже хотел кому-нибудь угрожать о том, что прибью, если ее кто-то обидит.

Не могу удержаться от смешка.

— Могу тебе сказать по секрету, что младших сестер иногда очень достает такая опека, — с улыбкой говорю я.

Сама же думаю о том, как сложилось у нас в семье. У нас именно Вадим, пожалуй, пошел против воли родителей. Сперва бросил институт, потом занялся мелким предпринимательством – перепродавал товары, заказанные в Китае, основал небольшую клининговую компанию. И после этого, когда отец увидел в нем потенциал, получил от семьи «дотации» на открытие собственного бизнеса. Вот только вместо вклада в какое-то уже успешное предприятие или развития нового дела, Вадим вложил все бабки в «Дракона». Сперва дела шли откровенно хреново, но после брат смог вырастить свое детище. Теперь у него уже три клуба и два бара, которыми он очень гордится.

Телефон вибрирует, и я отвлекаюсь от размышлений.

Мама?

— Алло, — отвечаю я. Звонку удивляюсь, обычно мы с матерью переписываемся в мессенджерах, редко созваниваемся.

— Привет, дорогая. Ты уже закончила в университете? – спрашивает она. Ее голос, как и всегда, звучит мягко, но я каким-то шестым чувством ощущаю, что что-то не так.