что Ге «сюжет столь возвышенный и глубоко драматический трактует небрежно… одним словом это тот же Перов с попами на пасху».

В этом же письме он бранит «Неравный брак» Пукирева и пейзажи Клодта.

В 1863 году Худяков извещает Павла Михайловича о выходе из Академии четырнадцати художников, которые отказались писать программу на 1-ю золотую медаль, сплотились в кружок и из которых шесть человек наняли квартиру и хотят работать, помогая друг другу.

Но Худяков иронизирует по поводу этого намерения.

Была ли желчность у Худякова следствием болезненного состояния или по причине ослабевшего успеха его картин – сказать трудно. В 1868 году он пишет: «Скажите, пожалуйста, неужели до сих пор моя картина «Тайное посещение» не продалась и неужели нет охотников хоть за какую бы то ни было цену, это, однако, очень удивительно, в особенности после того, сколько она интересовала в свое время. В настоящее время я послал еще туда же на выставку картину «Кандиотов»… нельзя ли пристроить ее тоже куда-нибудь; мне, признаться, откровенно, крайне хотелось бы потушить мои старые грехи и уже более бы об них не думать. Прощайте, добрейший П.М., не забывайте подчас уважающего Вас В. Худякова».

В начале 60-х годов Худяков был безусловным авторитетом для Павла Михайловича, который поверял ему самые серьезные свои планы и мечтания. К сожалению, мы узнаем об этом только из писем Худякова. Да надо полагать, что Павел Михайлович не в письмах, а в беседах делился с ним своими сокровенными мыслями.

12 апреля 1862 года Худяков писал Павлу Михайловичу из Петербурга: «Вчерашний день случайно на вновь открытой выставке мы с Андреевым встретили г-на Прянишникова, и он нас пригласил посмотреть свою коллекцию картин и так кстати, как нельзя лучше… Мы и были вместе с Андреевым, которому, конечно, я ничего не сказал о своей идее, с коей я посмотрел галерею. Итак, смотря ее, я хоть и был предупрежден, что все лучшее в числе 12 штук отправлено в Лондон на выставку, о которых, конечно, я не могу составить и понятия и, судя по репутации, вероятно, вещи вполне достойные всякой галереи. Есть и из оставшихся картин многие замечательные, и в особенности по своему историческому развитию Русской школы».

Он перечисляет: «Ночь» – Айвазовского, Брюллова – портрет Голицына и портрет генерала; Лебедева, Щедрина, Кипренского, Боровиковского, да и не перечтешь, Андреев пытался было спросить каталог всем вещам, так, говорит, не знает, где его отыскать, а есть напечатанный.

Во всяком случае, я не против этого приобретения, это ляжет, быть может, все-таки основным камнем русского художества, к которому каждый очень охотно пожелает приложить свою лепту».

Так после осмотра Прянишниковской галереи отвечает Худяков на мысль, которую Павел Михайлович доверил ему и с предельной точностью изложил в завещательном письме, написанном в Варшаве 17(29) мая 1860 года, во время первой поездки за границу, – мысль о создании национальной или народной галереи.

ЗАВЕЩАТЕЛЬНОЕ ПИСЬМО

По Коммерческому договору фирмы нашей мы должны были каждый положить в кассовый сундук конторы нашей конверт, в котором должно быть означено желание, как поступить в случае смерти оставившего конверт с капиталом его, находящимся в фирме, или другое какое-либо распоряжение.

Я хотел сделать распоряжение на случай моей смерти по заключению баланса к 3-му числу апреля сего 1860 г., но не мог успеть сделать до моего отъезда, почему и пишу теперь в Варшаве.

Так как имею мало времени, то и не надеюсь ясно высказать желание мое, но как бог даст, только желание мое искренне и непременно.

Из прилагаемой здесь копии баланса видно, что капитал мой в фирме сто девяносто три тысячи двести двадцать семь рублей, а весь капитал с недвижимым имением и кассою, находящеюся в ведении брата Сергея Михайловича, двести шестьдесят шесть тысяч сто восемьдесят шесть рублей. Сколько здесь без книг могу помнить, мне осталось после батюшки всего капитала с недвижимым имением на сто восемь тысяч р. серебром; я желаю, чтобы этот капитал был равно разделен между братом и сестрами. Капитал же сто пятьдесят тысяч р. серебром я завещеваю на устройство в Москве художественного музеума или общественной картинной галереи, и прошу любезных братьев моих Сергея Михайловича и Владимира Дмитриевича и сестер моих Елизавету, Софию и Надежду непременно исполнить просьбу мою; но как выполнить, надо будет посоветоваться с умными и опытными, т. е. знающими и понимающими искусство и которые поняли бы важность учреждения подобного заведения, сочувствовали бы ей. Между прочим, сообщаю и свой план.

Я полагал бы, во-первых, приобрести (я забыл упомянуть, что желал бы оставить национальную галерею, т. е. состоящую из картин русских художников) галерею Прянишникова Ф. И. как можно выгодным образом; сколько мне известно, он ее уступит для общественной галереи, но употребить все возможные старания приобресть ее выгоднейшим образом. Покупка эта должна обойтиться, по моему предположению, около пятидесяти тысяч р. К этой коллекции прибавить мои картины русских художников: Лагорио, Худякова, Лебедева, Штернберга, Шебуева, Соколова, Клодта, Саврасова, Горавского и еще какие будут и которые найдут достойными. Потом передать просьбу мою всем нашим московским любителям – оказать пособие составлению галереи пожертвованием от каждого какой-либо картины русского художника или и иностранного, потому что при галерее русских художников можно устроить и галерею знаменитых иностранных художников.

Для всей этой галереи пока нанять приличное помещение в хорошем и удобном месте города, отделать комнаты чисто, удобно для картин, но без малейшей роскоши, потому что помещение это должно быть только временное.

При галерее иметь одного надзирателя за жалованье или из любителей без жалованья, т. е. безвозмездно, но, во всяком случае, добросовестного, и иметь одного или двух сторожей. Отопление должно быть хозяина дома; освещения быть не может; итак, кроме платы сторожам, расходов быть не может.

Вход для публики без различия открыт с платою от 10 до 15 коп. серебром. Копировать дозволить всем безвозмездно.

Из сбора за вход, как бы не была холодна наша публика к художественным произв[едениям], за исключением уплаты за квартиру и сторожам должна непременно оставаться какая-нибудь сумма, которая должна откладываться в запасный капитал галереи и приращаться процентами, сколько можно выгоднее.

Из завещеваемой мною суммы 150 000 р., как мной предполагается, уплатится за галерею Прянишникова, за устройство помещения, за квартиру за первое время, итак, как затем останется еще довольно значительный капитал, то я желал бы, чтобы составилось общество любителей художеств, но частное, не от правительства, и главное, без чиновничества. Общество должно принять остаток капитала, заботиться, чтобы приращение его процентами было сколько возможно выгоднее. Общество же получает сбор за вход и