— Не знаю, — ответила я. — Пожалуй, что-нибудь попроще. Простое, но хорошее, понимаете. И массивное, — добавила я.

— Кажется, что-то такое у меня есть, — сказал он и обернулся к полке позади, где лежало то, которое меня интересовало. — Что-нибудь вроде этого? — спросил он, показывая мне ожерелье.

— Это немного ближе к тому, что мне хотелось, — сказала я, старательно выделив слово «немного». — Можно посмотреть?

— Конечно, — сказал продавец, отдавая мне ожерелье. — Красивое, правда? Восемнадцать каратов. Очень удачно, что вы зашли сюда. Я получил его только сегодня и уверен, оно будет продано очень быстро. Сколько вы готовы заплатить?

— Я не уверена, что остановлю выбор на нем. Оно похоже на то, какое мне хотелось, но не совсем. Есть у вас другие?

Я осмотрела еще несколько ожерелий, затем вернулась к тому, которое решила купить как можно дешевле.

— Я сказал, что запрошу с вас умеренную цену. — Продавец старательно сделал вид, что задумался, что-то посчитал на карманном калькуляторе, назвал неимоверную сумму, и началась торговля.

— Не знаю, — снова сказала я. — Может быть…

Я огляделась по сторонам, потом сделала два шага к двери. Продавец слегка снизил цену. Я остановилась и сделала гораздо более низкое встречное предложение. Продавец принял оскорбленный вид, но предложил цену немного ниже предыдущей. Я назвала сумму чуть повыше своего первого предложения. Он предложил мне чашку чая из кедровых орешков. Мы обменивались предложениями между глотками превосходного мятного напитка. В конце концов продавец поднял руки.

— Должно быть, я сегодня очень щедрый, — театрально вздохнул он, — раз соглашаюсь на такую низкую цену. Но только для такой красивой дамы. Притом канадки.

Я поблагодарила его за комплимент, мы обменялись рукопожатием. Я выложила деньги, он завернул для меня покупку. Ожерелье обошлось мне дорого, но, видимо, значительно дешевле, чем покойному мужу Кэтрин Андерсон дома.

* * *

Однако Рик и глазом не моргнул, когда я эффектно достала ожерелье за ужином.

Кэтрин чуть не расплакалась от радости, остальные члены группы тут же зааплодировали. Клифф похлопал Кэтрин по руке.

— Где вы нашли его? — раздались восклицания.

— В лавке на ювелирном рынке, — ответила я. — Когда искала Рика.

И выразительно посмотрела на него. Он с глуповатым видом пожал плечами.

Либо это было превосходное актерство, либо этот человек был совершенно невиновен. Мне мучительно хотелось отвести его в сторону и потребовать, чтобы он выплатил мне до последнего цента ту сумму, которую я отдала за ожерелье, но я понимала, что одно лишь пребывание в той лавке не означает, что он вор, и то, что он прятал деньги, тоже не является уликой. Что до отсутствия свертка, возможно, он купил что-то умещающееся в денежном поясе. К примеру, серьги для подружки или кольцо.

— Послушайте! — воскликнул Рик. — Может, это загладит тот факт, что я вынудил всех ждать. Я искренне извиняюсь. Мои часы остановились, а я не заметил. Но больше опаздывать не буду. Мне удалось купить батарейку для часов там же, на медине.

«Или батарейку для часов», — допустила я.

Однако я все же испытывала легкое торжество, пусть и умеряемое неясностью относительно личности вора. Кристи Эллингем, мнение которой могло возвеличить компанию «Макклинток энд Суэйн» или погубить его репутацию, еще не появлялась из своей комнаты, по крайней мере, одно серьезное препятствие для положительного отзыва о нашем туре, было удалено, во всяком случае, в некоторой степени. Правда, выкуп ожерелья обошелся в немалую сумму, но оно того стоило, не правда ли?

Осмотрев мертвое тело, Газдрубал выпрямился и вздохнул. Что здесь стряслось? Определенно несчастный случай, но как он мог произойти? С таким опытным матросом, как Абдельмелькарт? Море, пожалуй, было неспокойным, но не бурным, палуба была слегка влажной от недолгого шквала, но не настолько скользкой, чтобы матрос, всегда так уверенно державшийся на ногах, мог упасть. Это исключено!

Но все же Абдельмелькарт лежал мертвым, глаза его смотрели вверх, словно устремленные на какое-то далекое место, темная прядь волос на правой стороне головы слиплась от крови. Было понятно, от чего он умер: сильный удар по затылку. Однако было что-то неладное в том, как лежал этот человек, и Газдрубалу казалось, что тело как-то потревожено, возможно, из привычного облика этого человека что-то исчезло. Нужно будет об этом подумать, когда потрясение от вида его мертвого тела слегка пройдет.

— Кто-нибудь видел, как это произошло? — спросил он столпившихся вокруг тела матросов. Все покачали головами.

— Думаю, ударился затылком, — сказал один из них, человек по имени Маго.

— Это понятно, — сухо произнес Газдрубал. — Но каким образом?

Маго пожал плечами. Газдрубалу не нравился этот человек. Он считал его ненадежным. В словах Маго никогда не бывало ничего предосудительного, но кое-что в его поведении, легкий вызов, появлявшийся в его лице всякий раз, когда Газдрубал отдавал ему приказание, вероломство во взгляде, беспокоило капитана. Возможно, Маго говорил правду; возможно, и нет. И разве серебряный амулет Абделъмелькарта уже не висит на шее Маго? Ага, вот что исчезло из привычного облика. Он узнал форму амулета, солнечный диск в стареющем месяце. Абдельмелькарт не вышел бы в море без своего амулета, как и он, Газдрубал, без своего. Быстрый этот Маго, быстрый и противный.

Газдрубал оглядел остальных.

— Кто еще может что-то сказать?

— Нам показалось, что мы слышали крик сквозь шум ветра, — ответил Сафат, друг Маго, такой же ненадежный, хотя менее умный. В подобное плавание берешь ту команду, какую удастся набрать. И все-таки Газдрубал не нанял бы Маго и Сафата, если б человек, который готовил судно к рейсу, не настоял на немедленном выходе в море, не дав капитану возможности собрать свою обычную команду.

— Только мы не обратили на него внимания. Подумали, что крикнула птица, — сказал, матрос по имени Мальчус, продолжая за Сафатом. — Но когда рассвело, мы обнаружили его лежащим здесь. Как это случилось, не видели.

«Еще один», — подумал Газдрубал. Матросу не удавалось скрыть ликования при виде тела Абдельмелькарта. Эти двое соперничали за руку красавицы Бодастарт, и Абдельмелькарт оказался победителем. Теперь Мальчус, наверное, думал о том, как лично выразит вдове свои соболезнования. Абдельмелькарт был недоволен, увидев Малъчуса на борту, но Газдрубал убедил его, что лучше пусть этот человек будет здесь, чем в Карт Хадаште, пока он сам находится в рейсе.

Другие закивали, подтверждая его слова. Все, кроме парня, почти мальчишки, который впервые вышел в море. Газдрубал выбрал его для путешествия, потому, что он выглядел смышленым, и наблюдательным. Теперь же парень выглядел настороженным и, пожалуй, даже испуганным.