— Что ж, теперь, когда вы сбросили со своих плеч один груз, вам непременно следует сделать все возможное, чтобы решить проблему и с другой вашей подопечной, — поддразнил он нянюшку.

— Я верю, что Бог не оставит ее и поможет ей в свое время, — благодушно ответила няня, — и я должна просить вас, ваше сиятельство, не смущать подобными разговорами мисс Пуриллу. У нее своя жизнь, и пока вы не появились, перевернув здесь все вверх тормашками, девушка, думаю, и не подозревала, как она одинока.

— А теперь? — спросил граф.

— Я надеюсь, что нет, ваше сиятельство. Я очень надеюсь, что нет! — глухо проговорила няня.

Граф наблюдал за ее уходом с улыбкой. Ее слова и ее беспокойство подтвердили, что Пурилла начала испытывать к нему определенный интерес, и ей будет значительно легче принять решение, когда он сделает ей предложение.

Чем чаще он виделся с ней в последние дни, тем отчетливей понимал, насколько легко можно избежать того, что еще недавно казалось неизбежной бедой.

Бесспорно, Пурилла отличалась очаровательной внешностью, и он не сомневался, что она сумеет занять подобающее ей место. Она будет смотреться не хуже любой из дам в Букингемском дворце, когда приоденется в наряды из шелка и атласа, сшитые для нее по последней моде лучшими портнихами.

Было бы, конечно, разумнее не показываться там первое время после бракосочетания, да и в Виндзоре тоже, чтобы избежать встречи с Луизой.

Но со временем ему необходимо будет представить свою жену королеве. Он чувствовал, что, поскольку обе молодые женщины во многом, особенно в своем отношении к жизни, похожи друг на друга, то, возможно, между ними установились бы совсем неплохие отношения.

Когда Виктория стала королевой Англии, графа, как и всех его соотечественников, покорили ее изящество, скромность и тактичность. Однажды историк Гревиль отметил в разговоре с Рокбруком:

— Никогда в истории Англии не наблюдалось ничего похожего. Чтобы королеву приняли и полюбили вот так, сразу же, по первому впечатлению! Никогда не было и такого всеобщего одобрения манеры поведения и поступков августейшей особы.

Литтон знал Гревиля в течение нескольких лет и никогда не слышал от него ничего, кроме язвительных замечаний в адрес любого, кто вращался в высшем обществе, поэтому граф был в крайней степени удивлен этими лицемерными хвалами королеве.

Поскольку Литтон Брук в то время лишь недавно вернулся из-за границы и отсутствовал во время коронации Виктории, Гревиль был счастлив найти в его лице человека, которому он мог бы пересказать все, что там происходило. Видя искренний интерес собеседника, он так сказал ему тогда:

— Ее чрезвычайная юность, неопытность и незнание света, естественно, возбуждают у всех сильное любопытство.

И вот сейчас, неожиданно вспомнив ту беседу с Гревилем, граф подумал, насколько точно эти слова подходят к Пурилле.

Девушка, безусловно, была еще очень юной и неопытной, а из разговоров с ней он сделал вывод, что она совсем ничего не знает и о светском обществе.

Она станет возбуждать в людях любопытство еще и тем, что она жена Рокбрука. Особенно заинтересуется ею Луиза, которая сейчас подкарауливает его подобно жирной паучихе, поджидающей муху, чтобы проглотить ее, когда та запутается в паутине, сотканной ею.

«Как она обманется в своих надеждах!»— мрачно подумал граф. Он ощутил внутреннее торжество при мысли, что ему так удачно удается ускользнуть от той, которая, как он теперь понимал, была просто безнравственной и испорченной женщиной.

Обычно он не использовал это выражение применительно к представительницам слабого пола, но, когда Луиза пробралась в его спальню в Виндзорском замке, он обнаружил, что она сведуща в соблазнах сатаны. Теперь же она преднамеренно заманивала его в ловушку брака, от которого ничего, кроме зла и несчастья, ждать не приходилось.

Но как только он представит обществу Пуриллу в качестве своей жены, ни Луиза с ее кознями, ни ее семейство ничего не смогут с этим поделать.

Мысль о том, какие интриги мог начать плести против него при дворе герцог в случае, если он заподозрит, что граф преднамеренно обманул Луизу, придала Литтону уверенности в том, что надо торопиться, и он решил безотлагательно привести задуманное в исполнение.

Он думал о Пурилле, когда та вошла в его спальню с небольшой цветочной вазочкой в руках.

— Я принесла вам кое-что особенное, — сказала она ему радостно.

— Что же это? — поинтересовался граф.

— Первые ландыши. Их всего шесть, но пахнут они восхитительно. Может, завтра наберу больше.

Она поставила вазу у его кровати и придвинула ее ближе к нему так, чтобы он мог почувствовать тонкий аромат белых цветов, завернутых в темно-зеленые листья.

— Спасибо, — поблагодарил Литтон. — Я думаю, если бы я выбирал цветы вам в подарок, я выбрал бы лилии или, может быть, тоже ландыши, эти лесные лилии.

Он ожидал ее смущения, но она не покраснела и не смутилась, а только обрадовалась:

— Вы тоже считаете, что цветы похожи на людей! Я всегда так думала. Элизабет — она как крохотные мускуслые розы. У нас есть такой куст позади дома. Няня — хотя она и становится сердитой, когда я ей об этом говорю, — львиный зев, который кажется довольно строгим и устрашающим, пока не узнаешь, что пчелы никогда не оставляют его в одиночестве из-за обилия нектара.

Она говорила и смеялась одновременно. Потом села на стул и спросила:

— Интересно, а какой цветок, по-вашему, похож на вас?

— Мне это как-то не приходило в голову, — ответил граф. — Я хотел бы поговорить с вами, Пурилла.

— Вы говорите это так серьезно.

— Но я и правда серьезен, — подтвердил он. — Подойдите сюда и дайте мне вашу руку.

Как послушный ребенок, Пурилла подвинула свой стул ближе к кровати и без всякого замешательства протянула свою руку Литтону. Граф взял ее в свои ладони. Затем тихо заговорил:

— Мы познакомились друг с другом совсем недавно, Пурилла, но вы оказали бы мне большую честь, если бы согласились стать моей женой. Я, со своей стороны, изо всех сил буду стараться сделать вас счастливой.

Когда он закончил свою речь, к которой долго готовился, пока отдыхал после обеда, он понял, что Пурилла не сводит с него широко раскрытых от удивления глаз. Ее лицо выражало явное недоумение. После паузы она спросила:

— Это… шутка?

— Нет, разумеется, нет, — заверил ее граф. — Я серьезен, Пурилла. Я хочу, чтобы вы стали моей женой.

— Почему?

Литтон не ожидал такого вопроса, и теперь наступила его очередь удивляться. Он улыбнулся.

— Это сделало бы меня очень счастливым, — ответил он, — и я уже пообещал вам постараться и вас сделать счастливой, потому что я чувствую, что вы сможете быть счастливы со мной.