Каждый тезис сопровождался очередным ударом сковороды по заднице. Гудел предмет кухонной утвари, подвывал наказуемый... Идиллия! И надо же было ее разрушить, причем не абы кому, а его жене, Аглае.

- Оставь маево мужа! - взвизгнула недавно побиваемая собственным супругом женщина. - Я на тя в милицию напишу!

- Тяжелый случай, - вздохнул я, после чего отвесил объекту очередной, но уже последний удар. А то еще прибью урода. - Ее бьют и матерят, а она за него заступается. Нет, есть все же горькая ирония в том, что некоторые жертвы побоев сами втайне любят быть битыми. Впрочем, живите, как хотите, мне до того дела нет. Только приспичит поорать особо громко или драться - вне моей видимости и слышимости. А милиция...

- Милиции на тебя нет! - вновь взвыла Аглая, когда я, оставив ее дражайшую половину в покое, еще и вручил сковородку с вежливой улыбкой. Дескать, вот так и пользуйся, если надо будет.

- Нет, это точно. Да и не будет. Ну на кого подумают как на зачинщика, сравнив меня и вот этого вот, - презрительный взгляд в сторону Семы, стоящего в позе 'а ля рак' и мотающего головой. - Да и уверен, что его уже не раз за пьянки или буйства привлекали. Так что сидите, граждане, и не чирикайте. Вам же спокойнее будет...

Вот такое вот у меня было 'знакомство' с довольно типичными, но все же яркими обитателями коммуналки. А ведь таких более чем достаточно, распространены они по всем городам и весям. Только не в том было самое большое безумие. Действительно, живут себе, так и пусть живут. Но лишь в бодром и гармоничном соседстве с себе подобными. Так ведь нет, никак советская власть этого не желает. Тому пример был и в том 'зверинце', где временно поселился и я.

Спустя некоторое время угораздило меня довольно поздним, но все же утром столкнуться на той же кухне с еще одним жильцов, Виктором. Тем самым инженером-электриком, попавшим в столицу после окончания института и работавшим на одной из электростанций. Не бог весть какая должность, но все же для начала карьеры в Москве неплохая. А столкнувшись, впал в совсем уж глубокие раздумья по поводу безумия советской власти.

Виктор был самым что ни на есть романтиком - наивным и верящим в лучшее. Да-да, несмотря на чувствительные пинки, которые жизнь выдавала ему, призывая одуматься, ибо быть романтиком в стране советов... Можно, но очень уж вредно для здоровья, особенно если эта сама романтика соседствует хотя бы с минимальным уровнем интеллекта. А мозги у этого инженера были, уж насчет его электрики и прочей техники точно.

И вот во время случайного столкновения на кухне этот чудак начал меня благодарить, путано и многословно, по поводу того, что мне удалось повлиять на этого самого Семена. Тот и впрямь заметно прижух. Признаться, меня это слегка удивило, но не высказать мнение я в этой ситуации не мог.

- Таким хамам только в морду давать и стоит. Слов они просто не в состоянии понимать. Бери на вооружение.

- И рад бы, - потупился Виктор, сверля взглядом пол. - Только не с моим неумением драться. Еще и не люблю кулаками махать, всегда пытаюсь договориться.

- С Семой? - саркастически фыркнул я, представив себе такую картину. - Обзовет он тебя интеллигентом и скажет, что еще слово и кулака его попробуешь.

- Он так и сказал...

- Во-от! Так что думай, инженер, как или учиться таким вот уродам отпор давать, или как сменить комнату в коммуналке на отдельную квартиру.

- Кто же мне ее даст, - еще больше загрустил Виктор. - Мне, когда я только заикнулся, сказали, что жилой фонд очень мал, на всех не хватает.

- На ВСЕХ хватать никогда и ничего не будет.

- При коммунизме -будет!

Наивный советский человек. Других слов и не подобрать. Ведь всем вовне СССР, да и партийной верхушке внутри СССР понятно, что коммунизм - фикция. В лучшем случае - некий недостижимый идеал. От каждого по способностям и каждому по потребностям. Так? Иллюзия. Человеческие хотения всегда будут больше, чем способности. Игры с 'нулевой суммой' тут просто невозможны. Одни будут на вершине той или иной пирамиды. Другие же в ее основе. И этого не изменить.

Впрочем, объяснять это прекраснодушным романтикам страны советов - бесполезно. Сами осознают... если успеют и если дадут. Мда. Поэтому я ограничился несколько иным вопросом, желая получить ответ, так сказать, от недавнего свидетеля.

- Что коммунизм будет и при нем всего на всех хватит - я даже не сомневаюсь. Но живем то мы сегодня, когда он только-только строится. Вот мне и интересно, кому там сейчас больше других квартиры дают? Сам понимаешь, самому скоро подобное предстоит. Поделись опытом.

- Я не знаю точно. Могу только по своим впечатлениям, - застеснялся Виктор, аки красна девица на выданье. - Похоже. нечем порадовать, сейчас мало кто отдельные квартиры имеет и будет иметь. Только очень нужные партии люди: директора и главные инженеры заводов, партийные работники, может еще кто. Я, когда ордер на комнату получал, в очереди много чего видел.

- Внимательно тебя слушаю, - подбодрил я собеседника, получившего комнату меньше года тому назад. - Очень интересные вещи рассказываешь.

- Скорее грустные. Кого только там не было, видел и рабочих, и служащих, даже командира роты, которому тоже только комнату обещали. Правда коммунальная квартира лишь на три семьи. Еще повезло. Так само жилье, что тех, кто во время НЭПа отдельными квартирами обзавелся, уплотнять станут. Или уже стали, я не понял.

- Плохое для этих людей известие.

- Так временно же, - широко раскрыл глаза этот наивный человек. Ведь нет ничего более постоянного, нежели то, что власть предержащие любят называть временным. - Потом у каждого своя квартира будет. Надо лишь потерпеть. Да и они... нэпманы. Пожили за счет народа и хватит.

- Тоже верно, - согласился я, не выпадая из образа. - Ты лучше скажи, долго ли все это длилось и какие особенности во всей этой канители запомнились?

Виктор что-то отвечал, но меня его ответы уже не интересовали. Так, звуковой фон, не боле того. Гораздо интереснее был узнанный нюанс, вполне заслуживающий доверия. Виктору врать смысла нет. Простая душа, что видит, о том и говорит. В том числе и об уплотнении.

Ну что, очередной этап возврата к жестким коммунистическим методам. Сворачивание НЭПа, объявление коллективизации на селе, затем начало уплотнения в сфере городского жилья...

Уплотнение! Назвали то как нейтрально. Лучше бы своими словами, без эвфемизмов, то есть попыткой словом смягчить суть дела. Уплотнение - это процедура, когда тебя, живущего в отдельной и уютной квартире, вдруг оповещают, что, к примеру, из пяти комнат за тобой останется... Скажем, аж целых две! Ну а остальные три отходят родному государству и великому делу коммунизма. Спустя пару недель в эти три уже бывших твоих комнаты вваливаются толпы народу (классический норматив страны советов - комната на семью) - и еще недавно кажущаяся радужной жизнь превращается в ад.