дверь, затем молча прошел на кухню. Рука потянулась к сигаре, но изменив направление взяла кружку с давно остывшим чаем. С табаком пора заканчивать, Ангел так просто не скажет, значит может видеть будущее или что-то предчувствовать. Сегодня отдых, посидим с Гришей вспоминая прошлое, конечно обсудим всё происходящее. Смерть лучше инсценировать на Соловках, там искаться никто не будет, документы тоже проще сделать. Край дикий и далекий, вышестоящее начальство смотрит на всё сквозь пальца, а мелочь делает деньги на всём что только можно. Связи остались и в этот раз их придется зачистить, слишком многое стоит на кону. Здесь не просто жизнь, здесь послесмертие! Как идейный коммунист в религию Рощин не верил и в церковь никогда не ходил, Но! Было на памяти пару случаев, которых по другому как чудо не назовешь. Сейчас всё стало понятно, даже появилось какое-то облегчение, а раньше одни сомнения. Перед глазами встала страшная картина из прошлого: Белорусскую деревню сожгли со всеми жителями, каратели просто загнали всех в большой сарай и облив бензином подожгли. Он тогда с партизанским отрядом опоздал, слишком далеко была та деревня, а о готовящейся акции узнали слишком поздно. Хотя это было оправдание для совести, что три десятка человек могли сделать против хорошо вооруженной роты эсэсовцев окружившей деревню. Те грязным делом по уничтожению жителей не занимались, поручили эту обязанность отряду местных карателей. Так вот, все участвующие полицаи потом сдохли, сдохли на девятый день. Каратели были задушены голыми руками, ночью в своей охраняемой казарме. Он тогда сумел пробраться в городской морг и осмотреть трупы. На шее каждого полицая был след женских или детских рук. Как можно задушить в полной тишине несколько десятков здоровых лбов он не представлял, тем более детскими руками. Рапорт он отправил в тот же день, его потом положили с грифом «Особая папка». После войны туда выезжала какая-то секретная группа, но что она там нарыла неизвестно.

Второй случай произошел в апреле сорок пятого, он тогда был прикомандирован к группе по…. Его воспоминания прервала открывшаяся входная дверь, пожаловал Князь.

— Прямо гора с плеч. Как же ты убедил её? Впрочем мне лучше не знать, — с этими словами авторитет достал пачку Беломора.

Сигареты не признавал считая их дурью и баловством, а вот папиросы любил.

— Бросал бы ты курить Гриша, я вот уже завязал, — и посмотрев на непонимающего Князя закончил, — Она намекнула.

— Вот черт! Придется бросать, — недовольно ругнулся авторитет, но был перебит Рощиным.

— Нет никаких чертей и бесов, есть только Ангелы! Победители и проигравшие. У них там война постоянно идёт, сегодня эти, завтра другие. Делать им нечего — они же бессмертные, вот и развлекаются.

— Нихрена себе! То то мне в церкви последнее время подозрительно, всех святых поименно перечислят, а про их противников ни слова, один Сатана! Он что ли один против всех Гавриилов, Михаилов и прочих поднялся? Ведь многим известно о битве между Ангелами, а у наших святош про то молчок, — высказал своё мнение Шорников.

— Завтра ухожу на Соловки, там официально умираю, возвращаюсь сюда уже другим человеком. Ольга мне задачу поставила, связь пока через тебя, а там что-нибудь придумаем, я же чистый буду. Про тебя сказала — у него будут другие задачи! Значит ты тоже в игре. Давай сегодня отметим моё новое рождение, то что она сделала просто чудо. У меня ничего не болит! Представь… впрочем ты уже это ощутил, — подмигнул он Князю.

— Я как знал, тоже не с пустыми руками, да и на столе куча всего, — Шорников встал и вышел в коридор, вернулся с большой сумкой.

Быстро раскупорили поллитровку беленькой, не чокаясь выпили.

— Вот кто из живущих святых отцов сидел за одним столом с Ангелом! Вот то то и оно. Ты Степа там зачисти всё основательно, чувствую впереди такое будет…. Здесь деньги, пятьдесят тысяч, на твое перерождение должно хватить, — передал пакет Князь.

Рощин уже разлил по второму стакану, подняли и чокнулись, сейчас можно.

— Про концы не переживай, всё сделаю в лучшем виде. Тот жадный легавый давно у меня в печенках, так что уберу гниду с удовольствием, — разливая по третьему ответил Чекист.

Скоро он станет совершенно другим человеком, молодым и здоровым, с чистым Советским паспортом. Вроде и не так ему много лет, но лагеря и тюрьмы здорово подкосили здоровье, выглядел он уже стариком.

— За Ангела! — поднял стакан Князь.

— Настенька, я уже чайник вскипятила, давай мой руки и за стол, — попыталась сказать но была тут же перебита.

— Я сегодня выглядела полной дурой, когда мне из ГАИ сообщили о некой малолетке на иностранной машине, которая ночью разъезжает с мужиком. Ты офонарела мокрощелка белая! — закричала Анастасия.

— Почему сразу белая? — удивленно спросила её.

— Да потому что ты на всю голову больная! Блондинки видимо все такие отмороженные. Как я теперь посмотрю в глаза твоим родителям?

— Да не было ничего! Я этого парня даже не знаю. Ночью не спалось, дай думаю прокачусь, а тут он под колеса выпрыгивает. Я по тормозам, у него очки вдребезги, поэтому пришлось везти горемыку домой. Представляешь, этот гад даже спасибо не сказал, ушел как лунатик, — быстро, чтобы не перебила, рассказала всё о ночном приключении.

— С этого бы и начинала, а то я не успела войти, как ты все нервы уже мне вымотала, — начала успокаиваться сестрица.

Вот она женская логика, я оказывается ей уже все нервы вымотала, когда только успела? Обошлось и ладно, а на будущее нужно учитывать — дама всегда права, даже если это совсем не так. Нужно только с раскаивающимся видом кивать, тогда можно будет спасти нервы себе и ей. Вот почему между женщинами всегда конфликты? Потому что каждая из них права, не хотят друг дружке уступать. Двух хозяек в доме не бывает!

— Не забыла, завтра утром примерка у Свешниковых. До нашего награждения осталось не так много, кого будем брать с собой? Я предлагаю Катю и тетю Веру, они наши лучшие подруги, — я посмотрела на Настю.

— Согласна, завтра скажем об этом Верунчику, пора ей выходить в свет. А теперь пошли завтракать, кто-то говорил о вскипевшем чайнике? — подмигнула мне Анастасия.

— Ох и до чего ты вредная сестрица, просто жуть. А чайник после твоих криков наверное остыл, я же просила тебя пройти на кухню, там за чашечкой чая всё бы и обсудили.

Покушали, затем разошлись спать, она после суток дежурства, а я после бессонной ночи. Встали в начале третьего, решили съездить куда нибудь посидеть, заодно и пустой желудок набить чем то вкусненьким. Приехали к ближайшему ресторану, швейцар кланялся чуть не в пояс, пришлось за такое усердие пожаловать трояк. Жирно конечно сейчас же не вечер, но пусть порадуется.

Домой вернулись в начале восьмого, посидели в ресторане не меньше четырех часов. Все было очень вкусно, а обслуживание на высоте. Может тут сыграла роль наша импортная одежда, обе в джинсовых сарафанчиках, я в черном, Настя в светло коричневом. Где-то я слышала, что джинсовых в рестораны не пускали, но нас наоборот — приняли с поклоном. Вечером на сцене появились лабухи с крашеной под блондинку певуньей. Тонны белил не могли скрыть её почтенный возраст, сразу вспомнился фильм «Дайте жалобную книгу», там была похожая вокалистка, её блестяще сыграла Рина Зеленая. Эта к сожалению не пела «семнадцать лет», а так было бы прикольно. Вечер портили идущие караваном «танцоры», те что хотели пригласить нас потанцевать, приходилось каждый раз отнекиваться. Под конец это начало сильно раздражать, мы пришли сюда отдохнуть, а не отплясывать под «Милый мой фантазер». Кавалеры же приняв очередную рюмку для храбрости шли по новой испытывать судьбу, которая также была к ним немилосердна как и ранее.

Завтра у Насти выходной, поэтому решили сгонять на дачу и посмотреть на стройку. В воскресенье там устраиваем небольшую пирушку, будут только самые близкие — человек двадцать, не более.

Только переоделись в домашнее, как пробежала зареванная Катерина, её женишок закатил истерику, приревновал к молодому гаишнику. Ладно бы это, но он поступил подло и трусливо. Дождался когда подругу на её машине доставят к дому и попрощавшись инструктор уйдет, только после этого вылез из кустов и начал обвинять подругу во всех смертных грехах.

— Он меня обозвал дворовой потаскушкой, — завыла Катя.

Успокоить смогли только тремя бокалами виски, затем