Ничего этого Полковник не мог ей объяснить, а через месяцона ушла: не к кому-то другому – просто ушла.

И вот теперь Генерал торопится разыграть свой великолепныйкозырь. Четыре туза и джокер. Он готов разбиться в лепешку, но доказать, чтоинопланетный агрессор уничтожен лишь благодаря их усилиям. Но может быть, ООНсправилась бы лучше? И агрессор ли это?

«Мобили» ни на кого не нападали специально, они, еслипроанализировать, бесцельно рыскали по дорогам, и пострадали только те, ктонеумышленно или нарочно оказывался поблизости…

Почему-то мы считаем, что странствия по космосу (которые нампока недоступны) обязательно преследуют какую-то цель – устанавливать контакты,собирать научную информацию, искать какие-нибудь паршивые полезные ископаемые,наконец, интересно проводить отпуск. Но разве все наши поездки по Земле имеютцель? Разве нам никогда не случалось бесцельно мчаться неизвестно куда, чтобыпотом выйти из машины, плюхнуться в траву на обочине и бессмысленно смотреть внебо? Наверняка дикарю, впервые в жизни увидевшему автостраду с оживленнымдвижением, непременно показалось бы, что все эти сверкающие машины имеют яснуюи конкретную цель, – а ведь многие гонят просто так, от скуки или оттоски, несутся вдаль только потому, что еще тоскливее стоять на месте…

Должно быть, так с ним и получилось – непереводимая в земныеобразы и сло-ва тоска гнала его сквозь холодную черную пустоту, а потом, когдана его пути оказалась планета, он так же бесцельно носился по ее дорогам, иболь его, тоска его обладали такой силой, что передавались встречавшимся напути, и те, кто был похож на него, становились его невольными жертвами? Можетбыть, это и есть разгадка? Что нам известно о нервном шоке или душевной болезнинепостижимого нам инопланетного существа? Может быть, то, что он разделился нанесколько объектов, – и есть следствие болезни, стресса?

Так поступает птица – садится в муравейник, распластавкрылья, стойко терпит укусы и улетает наконец, избавленная муравьями от всехютившихся на ней паразитов. Исцеленная. Может быть, мы вылечили его? Ведь я ужене пострадал, и Эвридика не пострадала, может быть, наступает улучшение?

Звуковой индикатор радара едва слышно засвиристел. Полковникотключил его и с удивившим его самого спокойствием смотрел, как алая линия наголубом экране становится широкой и четкой.

«Мобиль» был совсем рядом, Полковник открыл дверцу, спрыгнулна землю и отошел от машины метров на десять. Светало, скоро должно было взойтисолнце.

Черная округлая фигура двинулась ему навстречу, но он непошевелился. Великан с округлыми бочкообразными боками, короткими толстымиручищами, без шеи, с маленькой головой, ушедшей в покатые плечи. Големкакой-то, подумал Полковник. Есть у него какая-то изначальная форма или нет?

Он не шевелился. Черный великан замер шагах в десяти…

«Я был прав?» – мысленно спросил Полковник. Почему-то онзнал, что говорить вслух не нужно, достаточно подумать.

«Ты был прав. Ты похож на меня».

«Я более силен, я умею забывать».

«Как знать, как знать», – пришел ответ.

«Покажи мне твою тоску».

«Ты не поймешь».

«Все равно».

«Что ж…»

На Полковника обрушилось что-то, чему нельзя было найтиназвания, как нельзя было и осознать это, понять, сопережить. Словно всерадиостанции мира вдруг обрушили свои передачи на крохотный транзистор, неспособный справиться с этой лавиной. И все же угадываемая в океане чужих мыслейтоска, горе и боль сжали мозг ледяными ладонями.

«Я говорил – ты не поймешь».

«Детали – не спорю, но суть…»

«Может быть, может быть…»

«Ты хотел убивать?»

«Нет».

«Но мы гибли».

«Не все мои… (Полковник не понял) одинаковы. Иногда онипросто копировали поведение людей. Впрочем, их больше нет».

«Тебе лучше уйти».

Действительно, подумал Полковник, а что с ним делать еще?Контакта не получится, потому что не нужны ему степенные беседы с седовласымиакадемиками, контакт с чужими не нужен, потому что он и своих-то покинул, бытьможет, навсегда. Взявшись судить его по законам земной юриспруденции, мы угодимв жуткий лабиринт из сплошных тупиков. Контакт без контакта…

«Тебе лучше уйти».

«Я знаю».

«Уходи».

«Мне нужно попасть на то место, где я приземлился. Мой(Полковник опять не понял) подействует только там». Острое ледяное чувствоопасности пронзило его, и Полковник обернулся рывком.

Из проема в борту фургона прямо на них смотрели дуласпаренного пулемета, а над ними белело лицо Эвридики.

Полковник выхватил кольт, выстрелил навскидку и сжался,оцепенел, ожидая стального хлыста очереди. Нет. Мастерство не подвело его и наэтот раз.

Деревянно переставляя ноги, он подошел к машине и заглянул вкузов. Она уже не дышала. На пульте сиротливо горел один-единственный голубойогонек.

«Я же не хотел, – подумал Полков-ник. – Проклятыйавтоматизм реакций. Но стала ли бы она слушать мои объяснения, поняла бы, чточерного великана нужно спасти? Ради того, чтобы во Вселенной произошло на однутрагедию меньше. Ради того, чтобы в реке крови из древних шотландских легендоказалось на одну каплю меньше. Остановить наконец эту фантасмагорию, нелепую ижуткую пародию на „космическую оперу“. Пусть уходит восвояси – наилучшийвыход…»

Он уложил Эвридику рядом с Ясенем, тихо сказал:

– Прости… – и махнул рукой: – Залезай!

Черный великан осторожно забрался в кузов и сел на пол,касаясь головой потолка. Полковник включил мотор.

«Хочешь, я помогу тебе увидеть?»

И Полковник словно оказался в нескольких местах сразу.

Он вел машину в рассвет.

Он видел белокрылый лайнер, идущий на посадку, и женщину сосветлыми волосами, в светлом плаще, нетерпеливо смотревшую в иллюминатор набуро-зеленую, рассеченную тоненькими полосками дорог землю, и знал, о чем онадумает – что ошиблась тогда, что напрасно мучила его и себя.

Он увидел откуда-то сверху стайки мотоциклистов,целеустремленных, затянутых в кожу, с автоматами, – они разъезжались изпункта сбора, и на руле каждого мотоцикла чернел сетчатый овал тэта-радара. Онувидел броневики. Он увидел Генерала, курившего трубку в салоне длинной сероймашины, окруженной теми же мотоциклистами.

Он знал и понимал, что кольцо сжимается, что шансов почтинет, что в него непременно будут стрелять. Шевельнулось даже желание броситьвсе к черту – ведь белокрылый лайнер уже гасил скорость на посадочной полосе.

Он отогнал эти мысли и прибавил газу. Потом сделал нечтоудивившее его самого. Включил мощную рацию на передачу и, торопясь, сталрассказывать обо всем, что произошло, – так, как рассказывал бы ей,светловолосой, в светлом плаще, не скрывая своих сомнений, своей растерянностии того, что считал уже Генерала своим противником и ненавидел его теперь, чтоединственный выход, какой он видит, – отправить нежеланного гостявосвояси. Его наверняка слышали очень-очень многие.