И дверь захлопнулась за ним. Генерал с застывшим лицом слепошарил руками по столу. Пальцы нащупали авторучку. Авторучка хрустнула ипереломилась пополам, платиновое перо вонзилось в мякоть большого пальца, ноГенерал не почувствовал боли. Швырнул обломки под стол, в корзину.

Присутствие в блокированном районе ксенолога неопровержимосвидетельствовало: в ООН известно о Пришельце…

Что-то рушилось, большое, казавшееся дотоле незыблемым,земля уходила из-под ног. Он поймал себя на том, что не доверяет сейчас никому,за исключением Полковника – на того была вся надежда.

Только тут он заметил, что его ладонь оставляет на бумагахпятна крови.

4 вандемьера 2026. Близко к вечеру

Фургон несся по черной автостраде. Эвридика была за рулем,Ясень сидел у радара, и только Полковнику не нашлось никакого дела, так чтооставалось швырять окурки в окно и думать от скуки.

Полковник украдкой покосился на Эвридику и подумал: что сней станется, если «мобиль» нанесет удар? А что станется со мной? Что у меня вмозгу, какая мина, и как она может взорваться? Я прекрасно знаю свой мозг… илитолько думаю, что знаю? Неужели какое-то из воспоминаний, что-то из прожитогоспособно… Наверняка те трое тоже гадали так, интересно, оказались они всостоянии удивиться тому, что им открылось? Он вспомнил последний взглядГамлета и зябко поежился.

Снова, в который уж раз, его охватило странное, пугающеечуточку и в итоге неприятное ощущение – казалось, он стоит на месте, а жизньпроносится мимо, как скорый поезд (что за банальное сравнение, господи!),ослепляя вспышками солнечных зайчиков, пляшущих на стеклах, без надеждыоставляя на обочине, отчуждая.

Не было никаких оснований, чтобы думать так. У него быларабота, нравившаяся ему, требующая массу энергии и времени. У него были друзья,женщины, увлечения, развлечения, хобби, пытливые метания духа, радости игорести. Почему же тогда все чаще и чаще приходило ощущение зряшности,отстраненности от всей остальной Вселенной? Неужели виной всему один старыйразговор?

– Может быть, помедленнее, Эвридика? – спросил он.

– А зачем? – господи, снова этот отсвет безумия всиних глазищах! – Какая разница? И вообще, мне пора бы переменитьпсевдоним. Я – Надежда. Надежда на успех, шестеро уже легли, остались толькомы, и нам пора иметь свою Надежду…

«Опять на нее накатывает, – безнадежно подумалПолковник, – я уже не раз говорил Генералу, что пора от нее избавиться…»

Нам осталось тринадцать часов, подумал он. А скоро начнеттемнеть, и как минимум шесть часов пропадут впустую – ночной бой с этой тварьювести невозможно. Почему Генерал не пошел на широкомасштабную операцию, наоблаву? Почему не предупреждено население? Почему никто не информировал ООН?Будь на месте Генерала кто-нибудь другой, у Полковника неминуемо возникли быопределенные подозрения, но он не мог думать о Генерале плохо. Наверное,какие-нибудь высшие соображения. Операция не столь уж неудачна – три четвертисил противника уничтожено, треть участников операции осталась в живых…

А воспоминания надоедливо лезут в голову, и никак от них неизбавиться.

Не получилось никакого разговора, вспомнил Полковник. Сеялпочти неощутимый противный дождь, мы стояли под этим дурацким навесом, зеленеливлажные сосны, пригородного автобуса все не было, и она ждала, когда начну я, ая ждал, когда начнет она, и постепенно ожидание превратилось в обыкновенноемолчание, нелепое и бесплодное. Скорее всего, один из нас обязательно решилсябы начать, но подошел автобус, и он был набит битком, и уж в автобусе никакнельзя было вести этот разговор, а завтра нужно было улетать, а ей нужно былоуезжать, так и не поговорили откровенно…

Неужели это и может оказаться той миной – сладкие иболезненные воспоминания о женщине со светлыми волосами, в светлом плаще?Тривиальнейшая ситуация, способная тем не менее взорвать мозг? Но ведьслучилось же это с Дервишем – локомотивом, суперменом. Дервиш остался веренсебе – никто из врачей не допускал, что он способен пошевелиться, у негонашлись силы – ровно столько, чтобы воспользовавшись отлучкой сиделки, поднятьруку и оборвать подключенный к хитрым медицинским аппаратам пучок проводов ипластиковых трубок…

«Ну, предположим, это и есть мина, – подумалПолковник. – Просто предположим. Если я знаю, где она и что она, она ведьможет и не взорваться?»

Эвридика резко затормозила, и Полковник вмазался лбом встекло. Так, что веер искр из глаз. Когда он вновь смог видеть дорогу, Эвридикауже бежала к разбитой вдребезги белой легковушке, уткнувшейся в валун наобочине автострады.

– Слабый фон тэта-ритма, – сказал Ясень. Полковникдаже не подумал хвататься за оружие – «мобиля» явно не было поблизости,наверняка он раскатывал в облике автомобиля, разбрасывая случайную смерть…

Эвридика вернулась бегом, прыгнула за руль и погнала машину,она гнала, азартно закусив нижнюю губу, выжимая из мотора все, что вложили внего конструкторы, и Полковник приготовил автомат. Неужели – все? –подумал он.

– Тэта-излучение, – сказал Ясень. –Усиливается… усиливается…

Эвридика мгновенно сбросила газ, но дорога была пуста – нидвижения, ни тени, ничего. Машина катила все медленнее. Разноцветные лампочкисветились на приборной доске, и ярче всех – три голубые, означавшие, что всетрое пока живы. За спиной Полковника хлопнул выстрел, и крайний справа огонекпогас…

Всю жизнь Ясень мечтал писать хорошие книги. И ничего неполучалось – то, что он писал, мягко было бы назвать даже графоманскимизабавами. Сейчас, за один миг всего, он словно бы прочитал книгу – самуюгениальную в истории литературы, после которой человеку вроде него просто нестоило жить.

Сзади взревел мотор, и Полковник увидел в зеркальцеуносящийся на бешеной скорости черный автомобиль. Он хотел крикнуть, ноЭвридика уже разворачивала фургон, и разметка вновь летела под колесабесконечной трассирующей очередью. «По-видимому, с Эвридикой ничего непроизошло, – подумал Полковник. – А со мной? Кажется, и со мной тоже.Но почему такая милость судьбы, господи?»

Он оглянулся – голова Ясеня безжизненно моталась:

– Скорость! – выдохнул он.

– На пределе! – сердито обернулась к немуЭвридика. – Уходит!

«Мобиль» действительно уходил. Полковник высунулся в окно идал длинную очередь из автомата, но ничего не вышло – ветер бил в лицо, выжимаяслезы, да и не достать было на таком расстоянии. Все. До утра бессмысленнопредпринимать что-либо.

– Я – «тройка», – сказал он в микрофон. –Остались вдвоем. «Мобиль» ушел.

– Переждите ночь где-нибудь, – сказалГенерал. – В шесть часов утра начнется облава – мотоциклисты и броневики.

– Значит, вы получили то, что хотели?

– Да, – сказал Генерал.