– Что-то мне твоя девочка дорого обходится.

– Правда? Ну, я спросила, какой у нас бюджет. Ты не ответил.

– Потому что не видел твоих сообщений.

– Это не мои проблемы, так? К тому же я почти уверена, что ты не пожалеешь. Скинуть фотку? Или пусть сюрприз будет?

– Лучше придержи коней, – хмыкнул Мурадов и отключился, чтобы Бэлла вдруг не подумала, что ему и впрямь интересно. Господи, да это же просто шлюха…

Впрочем, себе-то он мог признаться, что ждет встречи с ней с нетерпением. И в полной боевой. Что довольно удивительно, особенно учитывая тот факт, что Родион все еще верил – в последний момент девчонка обязательно включит заднюю. Он даже специально задержался, чтобы у нее было время еще раз все взвесить. Но чуда не произошло.

– Родион Григорьевич, девушка, которой назначено на семь, все еще ждет вас в приемной.

– Спасибо, Екатерина Петровна. Пригласите ее. И можете быть свободны.

Родион уткнулся в отчеты инженеров. Затормаживая себя и злость, которая почему-то опять поднялась из глубин души. Не отрывая взгляда от монитора, он мог рассмотреть разве что ее ноги. Тонкие, но не тощие. Которые казались еще длинней за счет шикарных туфель на шпильке. И твидовую юбку, обтянувшую ее бедра, и золотые пуговки на твидовом же пиджаке. Он не слишком разбирался в моде, но то, что это все от Chanel – узнал из чека.

– Д-добрый вечер, – голос более сиплый, чем он запомнил. Мурадов, наконец, оторвался от своих дел и, откинувшись в кресле, мазнул по девушке взглядом. Бэлла не ошиблась. Он не пожалел, что купил для нее эти все тряпки. А вот она… не пожалеет ли?

Родион встал. Складки ткани, собравшиеся в паху, распрямились, давая чуть больше свободы рвущемуся из трусов члену. Он перевел дух и подошел к девчонке совсем вплотную, меняя эту свободу на возможность коснуться ее волос. Длинных, до задницы. Еще не испорченных бесконечными окрашиваниями и феном. Каких-то совсем девчоночьих. Все ж Бэлла не зря занимала свое место. Она все поняла правильно… Мурадов зарылся в эти волосы пальцами, сжал затылок и запрокинул голову. Нет, совсем без косметики, конечно, не обошлось. Но все было так деликатно нанесено, что вообще не бросалось в глаза, а только подчеркивало тонкую далекую от современных стандартов красоту.

Давай же! У тебя последний шанс, девочка… Передумай. Пойми, в какую грязь лезешь.

Родион наклонился. Провел носом вдоль скулы, не касаясь кожи. Вдыхая тонкий, едва ощутимый аромат. Даже тут Бэлла была точна к деталям. Девчонка не могла пахнуть лучше.

В ответ на его действия она шумно выдохнула. И пошла трогательными мурашками. Он осязал пальцами, как приподнялись волосы у нее на затылке… Ну, что стоишь, м-м-м? Беги. Откажись от этой мысли. Оно не стоит… Никакие деньги не стоят. Ну?!

Девчонка задрожала. Но упрямо вздёрнув подбородок, чуть повернула голову. К нему… Нюхающему ее, как голодный лев только что захваченную добычу. Горячий воздух срывался с ее маняще приоткрытых губ. Хотелось целовать ее… Мурадов было потянулся. А она в последний момент отвернулась.

Наслушалась, наверное, историй о том, что поцелуй – это что-то личное? Шлюхи не целуются? Ну, что ж. Тогда её рту можно найти другое применение. Родион цинично хмыкнул. Отошел от девчонки. Вернулся в кресло.

– Чего застыла? Иди сюда.

Та хлопнула длинными ресницами, помедлила, но все же сделала пару шагов навстречу.

– Сюда… – Мурадов похлопал себя по коленке. Как будто собаку звал к ноге. Девчонка сглотнула. Подошла ближе и осторожно уселась ему на колени. Её дыхание окончательно сбилось. Пульс в горле молотил так, что она, может, и хотела бы что-то сказать, да не получалось. – Ты не поняла. Я имел в виду – садись на пол. Так удобнее работать ртом. Ты же, я надеюсь, умеешь?

Беги, твою мать!  Скажи «нет». Откажись. Докажи себе, мне… что не все продается.

Но она не отказалась, нет… Она громко сглотнула и, так ничего и не ответив, потянулась дрожащими пальцами к его ремню.

Су-у-у-ка.

Конечно, ни черта у нее не получилось. Ни с пряжкой справиться, ни с молнией. Но ему уже было все равно. В два счета стащив штаны к щиколоткам, Родион откинулся на спинку кресла и уставился на девчонку во все глаза. Его не самого комфортного объема член покачивался у её лица. Едва ли не задевая сочащейся головкой лихорадочно горящие щеки. Грудная клетка вздымалась и опадала, как кузнечные меха… Воздуха катастрофически не хватало. Злость умножила похоть на миллион. Возвела в ту степень, за которой уже ничего не оставалось – только эта потребность.

Девчонка зажмурилась, сжала пальцы вокруг ствола. Слишком осторожно, ему сейчас хотелось сильнее. И… лизнула. Она не умела. Вообще ни черта. Глупо было надеяться. Так какого же черта вместо того, чтобы это все остановить, он скомандовал:

– Бери глубже и соси. Это слово очень доступно описывает то, что тебе нужно делать. Ну, или убирайся. Забирай деньги и вали, пока отпускаю!

Мурадов думал, это невозможно. Но ее глаза стали еще больше. Ну, прямо как у героев японского аниме. Он вцепился в подлокотник, чтобы встать и одеться, чтобы покончить с этим дерьмом. Но пресекая любое движение, девчонка качнулась вперед и торопливо обхватила его губами. Родион выматерился, вцепившись в подлокотники теперь уж совсем по другому поводу. Вставать он как-то вмиг раздумал. И теперь держался изо всех сил, чтобы не помочь ей освоить технику горлового с наскока.

Он терпел. Шипел сквозь зубы, толкался бедрами навстречу ее движениям, но ведь терпел. Хотя и поторопить хотелось, и усилить, и рявкнуть что-то совсем уж злое, когда эта дурочка сбивалась в самый неподходящий момент… Все было. Каким чудом он все же так быстро кончил, Мурадов вообще не понял. Да это было и неважно. Важным было то, что он хотел повторить.

Его телефон зазвонил практически сразу же, как все закончилось. Родион встал, одной рукой вернул на место белье и брюки, а другой потянулся к жужжащему гаджету. Когда они занимались любовью со Славкой, тот тоже никогда не раздевался полностью из опасения, что в самый неподходящий момент кто-то из ее соседок вернётся. Из каких соображений решил остаться одетым купивший ее мужик, Дарина не знала. Она лишь отрешенно заметила, что даже оставаясь в рубашке на выпуск и с голой задницей, тот умудрился каким-то образом не потерять присущей его облику мужественности. В то время как Славка… Славка в футболке и носках являл собой, надо признаться, довольно жалкое зрелище.

Удивляясь тому, какие глупости вдруг полезли ей в голову, Дарина медленно поднялась с пола. Во рту горчило… Понятно, от чего. У нее ведь даже мысли не возникло, что в последний момент можно отстраниться или, не дай бог, выплюнуть. Дрожащими пальцами Дарина отвела волосы, липнувшие к покрытому испариной лицу. Затравленно осмотрелась. Графин обнаружился на небольшом высоком столике у противоположной от окна стены. Она подошла к нему на негнущихся ногах, налила воды, игнорируя то, как невротично край графина молотил о стакан, и залпом выпила.