– Отказывается… выполнять… инструкции.

Меня начинает подташнивать. Я слишком сильно приземлился на ногу, и она пульсирует как зараза. На верхней губе выступает пот.

– Знаете, похоже, у меня начинается лихорадка. Можете снова померить мне температуру.

Она снова ахает и пишет еще быстрее.

Адам

На следующий день я на костылях пробираюсь через столовую. Все за нашим столом двигаются, чтобы я мог примостить ногу.

– Что это? – спрашивает Камила, стуча длинным красным ногтем по бутылке, которую я достал из рюкзака.

– Вода.

– А почему так странно выглядит?

– Мама добавила туда травяного отвара, чтобы ускорить заживление.

Камила передергивает плечами. Если честно, и правда похоже на анализ мочи.

Чарли проталкивается сквозь толпу, замечает меня и сияет как лампочка.

– Боже, – стону я, когда он наконец подходит. – Кто тебе рассказал?

– Да все. Я даже не думал, что такое возможно.

– Никто не думал, – поддакивает Эмеральд. В ее голубых глазах скачут веселые искорки.

Мэтт подтягивает стул и спрашивает у Чарли:

– Ты чего такой довольный?

Резонный вопрос. Кажется, еще никто из нас не видел, чтобы Чарли улыбался.

– Ты не в курсе? – Чарли садится прямее, явно радуясь перспективе просветить того, кто еще не слышал новость.

– А что?

Чарли только успевает открыть рот, как Камила выпаливает:

– Адаму назначили строгое наказание.

– Эй! Я хотел рассказать! – обиженно вопит Чарли.

– Адаму? – Мэтт смотрит так, будто меня обвинили в двойном убийстве. – Как?

Я выкладываю им всю историю про жестокую медсестру – разве что немножко преувеличиваю красоты ради да чтобы сочувствовали посильнее. Теперь всем одновременно весело и обидно за меня.

Ну, кроме Чарли. Ему просто весело.

– Круто.

Я пытаюсь злобно смотреть на него, но из-за смеха получается не очень-то убедительно.

– Совсем не круто. Глупо.

Во время рассказа даже Джесс вынул оба наушника и теперь смотрит на меня с понимающей улыбкой.

– А твоя мама что сказала?

– Сам как думаешь? – Мама своего рода прославилась, когда умудрилась довести нашу учительницу из пятого класса до слез.

Чарли ухмыляется.

– Можно посмотреть, как она порвет медсестру?

– Не хочу тебя расстраивать, но мама не придет. Она хотела, но…

– Ты ее отговорил? – догадывается Эмеральд.

– Просто убедил, что оно того не стоит. – Ведь и правда так. – Она любит бороться с системой, а мне проще махнуть на систему рукой.

– Да ладно. – Чарли запихивает в рот четыре палочки картошки фри.

– Эй, я тоже могу бороться, если надо, – возмущаюсь я.

Мэтт ободрительно кладет руку мне на плечо.

– Мы знаем, чувак.

Все смотрят на меня как на что-то милое и совершенно безвредное.

– Правда. Мне уже приходилось драться.

Теперь они глядят на меня подозрительно. Эмеральд так явно считает, что я просто рисуюсь.

– Честно. Помните Маркуса… в седьмом классе?

Джесс и Чарли переглядываются и начинают хохотать.

– Получить по морде книгой про Гарри Поттера – это не драка, – заявляет Чарли.

– Ну, во-первых, не просто какой-то книгой, а «Орденом Феникса».

Мэтт ахает. Он в курсе, что эта часть самая длинная, книга самая толстая из серии, а значит, представляет наибольшую опасность в качестве оружия.

– Все равно, – настаивает Чарли. – Вот если бы ты врезал ему в ответ…

Честно говоря, подобная мысль и в голову мне не приходила. Помню, как я стоял там, оглушенный болью, а потом обалдел еще больше, когда Маркус упал на пол и принялся плакать и кататься.

– Не мог. У него крышу сорвало или что-то вроде того.

– А почему он вообще тебя ударил? – спрашивает Мэтт.

– О, я знаю, – охотно отвечает Чарли. – Видел всю картину. Мы сидели на математике, Маркус пытался сделать какую-то работу и психанул, потому что Адам никак не затыкался.

Все парни истерично ржут, девочки явно хотят присоединиться, но стараются дать мне возможность сохранить крупицы достоинства.

– Не представляешь, что потом началось. Мама просто с ума сошла.

Они только сильнее смеются.

На самом деле вышло паршиво. Когда мама в тот день приехала забирать меня из школы, я все еще прижимал к лицу пакет со льдом. И вот тут она взорвалась. Я пытался воззвать к ее натуре социального работника, но, похоже, в тот момент она плюнула на все инструкции. Затащила меня обратно в школу и разозлилась еще сильнее, когда директор не стал обещать немедленного наказания. Когда речь шла обо мне, мама могла запросто легко уделать даже мафию.

– Я серьезно, – говорю я, стараясь ничем не выдать веселье. – Она до сих пор вынашивает план мести. Говорит, что просто выжидает.

Джесс с трудом переводит дыхание.

– Чувак, у тебя потрясающая мама.

Джулиан

Когда в четверг я прихожу на «Детскую психологию», Джаред лупит кулаками рюкзак у себя под столом, словно это боксерская груша. Я испытываю обычный прилив страха/симпатии, но оглядываю комнату и чувствую умиротворение. Сегодня она похожа на ясли. Повсюду куклы – лежат на полу, привалились к сумкам. Со своим пупсом в руках я прохожу в конец класса. Сажаю куклу на стол и смотрю на ее большие карие глаза и улыбку.

Звенит звонок, а секундой позже пупсы начинают завывать. К нам заглядывает какая-то замученная учительница.

– Можно я прикрою дверь?

Мисс Карлайл печально кивает.

Дверь закрывается, и мы остаемся наедине с воплями.

Девочки судорожно вводят коды на спинах пупсов. Наступает тишина, но тут «просыпается» другая группа кукол.

– Теперь понимаете? – Мисс Карлайл приходится повышать голос, чтобы перекричать шум. – Понимаете, как рождение ребенка может разрушить вам жизнь?

Кукла неотрывно была со мной всю неделю, и временами мне казалось, я могу отличить голодный плач от жалобного, прямо как рассказывали мне родители. В основном шум мне не мешал, хотя пришлось поволноваться, когда пупс разнылся в моем убежище и его крики эхом отдавались под крышей. Но еще больше я испугался, когда он заплакал посреди ночи.