* * *

Услышав шаги на лестнице, Архипов обернулся, отодвинул в сторону полупустую миску с гречкой. Сверху спустился Карапетян, подошел к столу, уселся на стул и, криво ухмыляясь, пожелал пленнику приятного аппетита. Панов, мусоливший карточную колоду, поднялся с кровати, хотел встать за спиной Архипова, но армянин махнул рукой, пока сиди, где сидишь.

– Не принимай близко к заднице все, что произошло утром, – примирительным тоном сказал Карапетян, кивнул на Панова. – Больше он тебя не тронет. Если, конечно…

– Что, если?

– Я интересуюсь подробностями твоего бизнеса, его механизмом, – Карапетян положил на стол пачку сигарет. – Откуда ты получаешь левые доллары? Через кого? Где и кому реализуешь бабки? По какой цене? Какой процент имеешь?

– Вы хотите много знать, – Архипов опасливо покосился на Панова. – Слишком много.

Урка нахмурился, вопросительно глянул на хозяина. Карапетян опустил веки, давая сигнал. Панов встал с кровати, зашел за спину пленника. Архипов ждал нового удара по голове или по спине.

– Выбор у тебя не велик. Ответишь на мои вопросы, выполнить несколько поручений. В противном случае… Ну, ты понимаешь, что от тебя останутся одни шнурки. И смерть будет трудной. Ночью, когда все кончится, мы спалим эта хату и уедем отсюда на твоей тачке. К утру тут останутся лишь холодные головешки и что-то похожее на обгоревший труп.

– Что-то похожее?

– Да, останки, отдаленно напоминающие труп. У тебя хорошее сердце?

– Хорошее. И печень тоже ничего. И мочевой пузырь крепкий.

– Значит, мучения продлятся долго. И оставь при себе дурацкие шуточки. Тебе страшно до блевотины, до кровавого поноса страшно. Но ты слишком гордый, чтобы в этом сознаться. Я даю слово: все сделаешь, как надо, не соврешь – шанс остаться в живых у тебя есть. Рассказывай по порядку, без наводящих вопросов.

Архипов помолчал минуту. Он ни о чем не думал, не взвешивал свои шансы. Он прислушивался. Панов шарил в сундуке, двигая какие-то железяки и склянки. Кажется, этот расписанный с ног до головы урка нашел, что искал. Наступила тишина, гулкая, прозрачная тишина.

– Ну? – спросил Карапетян.

– Сначала ответьте, зачем вам нужно все это знать? Это информация вам ничего не даст. В практическом смысле…

Он не успел договорить. Панов, подкравшись сзади, дернул Архипова за руку. Полоснул ножом по внешней стороне ладони. Архипов коротко вскрикнул от боли, вырвал руку, прижал рану к губам. Панов засмеялся истерическим надрывным смехом. Шлепнулся задом на кровать. Он высунул язык, лизнул окровавленный клинок и блаженно закатил глаза, будто испытал ни с чем не сравнимое удовольствие.

– А у тебя кровушка ничего, сладенькая. Но жидковата, – Панов сплюнул на пол и снова рассмеялся. – Ну, что молчишь, вонючка?

Архипов лизал порезанную руку, но рана оказалась глубокой. Лезвие ножа достало тонкие кости, кровь не успокаивалась. Капли падали на рубашку и брюки, на крашенные доски пола. Карапетян бросил на стол несвежий скомканный платок.

– На, перевяжись…

Преодолевая брезгливость, Архипов обвязал ладонь в два слоя, зубами затянул узел. Панов поднялся с кровати, замахнулся ножом.

– Сука, хочешь я тебе спину пером почешу?

– Я все расскажу, если вам это интересно, – Архипов прижимал к груди порезанную руку. – Вы понимаете, что фальшивые доллары производят не для того, чтобы втюхивать лохам у обменных пунктов или покупать на рынке женские ритузы, – начал Архипов. – С такой мелочью никто не вяжется. В России огромный рынок наличности, если сюда попадет двести-триста миллионов фальшивых долларов, никто не пострадает, кроме владельцев этих бумажек. Прошу, уберите ствол от моего затылка.

Архипов прикурил сигарету и продолжил. Доллары обычно берут крупными партиями, от двухсот тысяч и выше, с мелкими торговцами он не связывается. Покупатели, как правило, члены какой-то организованной преступной группировки. Фальшивки им нужны, чтобы расплачиваться за товар наличными. Например, весной московская братва покупает фуры с ранними овощами и фруктами. Затем тут же товар перепродают на рынках втридорога, уже за реальные деньги. Фальшивыми баксами рассчитываются за угнанные на заказ автомобили, контрабандную аппаратуру, драгоценности. Или изделия из золота, которые изготовляют подпольные артели в Дагестане и Грузии. Затем к побрякушкам приделывают ярлыки и пломбы, накручивают цену и реализуют через собственную торговую сеть.

Или так: таджикам заказывают крупную партию героина. И отдают вместо настоящих баксов фальшак. Были случаи, когда левые деньги брали люди из этнических преступных группировок. Чеченцы, например. Своим киллерам, подрывникам, всякой мрази, которая делает грязную работу, суют фальшивки вместо настоящих баксов. Оружие, взрывчатка – это отдельная тема. Горы стволов, тонны динамита и пластита куплены за фальшивые баксы, при этом спрос на левые доллары не падает. Бандиты действуют безнаказанно, потому что их жертвы сами по уши в дерьме. Они никогда не пойдут в милицию с заявлением: «Я вывез контрабандой из Турции золото, которое затем продал за фальшивые деньги». Убытки просто списывают и молчат в тряпочку. Словом, на поддельные баксы покупают все, что можно достать на черном рынке за наличку.

Картинная галерея «Камея» не приносит большой прибыли, скорее наоборот, но это отличное прикрытие для деятельности сбытчика фальшивок. Там трется много народа, публика разношерстная, пестрая. За всеми милиция не уследит. Но если менты каким-то способом, выйдут на Архипова, изобличить его будет крайне сложно. Он получает зелень из Польши. Через границу товар перевозит некто Илья Борисович Сахно, работник нашего посольства, он не дипломат, скорее так… По хозяйственной части. Но, как и на всякого сотрудника МИДа, на него распространяется дипломатическая неприкосновенность. На таможне его багаж не досматривают. Поэтому из Польши сюда идут фальшивые деньги, обратно возвращаются настоящие. Сахно – человек с головой, он думает о завтрашнем дне, копит деньги себе на старость, внучке на приданое. Это надежный и ценный кадр, важное звено всей цепочки.

Доллары печатают где-то в пригороде Варшавы, о точном месте расположения типографии, о том, сколько людей задействовано в производстве, Архипов не имеет представления. Хозяин дела – выходец из России, осевший по другую сторону границы. Он пользуется документами на имя Горобца Романа Борисовича. Но имя и документы, это так, сплошное фуфло. У этого Горобца паспортов больше, чем у попа поминальников. Настоящее имя, место проживания не знает никто. Архипов работает на хозяина больше пяти лет, пользуется его безграничным доверием, босса он видит два-три раза в год, не чаще. Горобец приезжает в Москву, когда сочтет нужным, используя польский паспорт.

За эти пять лет ни разу не случалось крупных провалов, механизм производства, доставки и сбыта фальшивок работал, как швейцарские часы. Архипов получал с каждой сделки от двадцати до двадцати пяти процентов выручки. Выручкой он делится с двумя помощниками, еще в деле был один старик по фамилии Нифонтов, бывший печатник Гознака. Он проводил экспертизу купюр, которые поступали из Польши, получая за работу разовые вознаграждения. Если качество было слабоватым, Архипов мог поторговаться с хозяином и выторговать скидку на новую партию долларов. Но недавно старика пристукнул весовой гирькой какой-то уличный громила, приезжий с Украины. И это как раз в тот момент, когда Нифонтов получил для исследования несколько сотенных купюр. Со смертью старика начались большие неприятности. Одному из помощников Архипова Максиму Жбанову пришлось залечь на дно у своей знакомой девицы. Другой помощник уже три недели торчит где-то на югах.