Все это — кроме «Медведя обыкновенного», который был предназначен для уюта, — планировалось применить для потрясения основ итальянской государственности. Мурка намеревалась нахально заигрывать с итальянскими карабинерами и морально их разлагать посредством прыжков, ужимок и махания толстыми лапами, сверкающими сквозь прорези в юбках. И вот — такой облом. Ни тебе юбок, ни тебе лап. Одни камуфляжные штаны, да и те надеванные.

Мурка вне себя. Ее здравого смысла хватает только на то, чтобы крепко выругаться. Мы с Мышкой делаем вид, что не слышим, и тихонечко собираемся себе на завтрак. Мурка стоит посреди комнаты, завернувшись в одеяло, и смотрит на нас. Мы натягиваем брюки. Вдруг Мурка делает шаг вперед, хватается за Мышкины брюки и тянет их к себе. Мышка ойкает и тоже тянет брюки к себе. Так они стоят и в полном молчании перетягивают брюки. Но Мурку фиг перетянешь. Особенно Мышке в этом смысле надеяться не на что. У нее с Муркой разные весовые категории. Мышкины пальчики слабеют, и она выпускает брюки из рук. Мурка издает победный клич и сует ноги в Мышкины брюки. Брюки застревают на уровне колен. Мурка дергает брюки вверх, но они — если в данном случае можно так выразиться — сидят как влитые.

Мурка стягивает брюки, кидает их в угол и устремляет свой взгляд на меня.

— Нет, Мура! — твердо говорю я.

— Да! — так же твердо отвечает она.

— Ты не влезешь! — твердо говорю я.

— Влезу! — так же твердо отвечает она.

Я пожимаю плечами и лезу в шкаф. В отличие от Мышки, у меня есть вторая пара брюк.

— Разорвешь — убью! — говорю я и бросаю ей брюки.

Мурка запрыгивает в брюки. Брюки застревают на уровне попы. Мурка дергает их вверх, но брюки не поддаются. Мурка падает на кровать.

— Черт-те что! — говорит она страдальческим тоном. — Черт-те что творится у вас с размерами! — В этом месте мы с Мышкой недоуменно переглядываемся. — Разве нельзя так, чтобы одни штаны надевать на одну ногу, а другие — на другую?!

— Нельзя, Мура! — отвечаем мы хором.

В этом мы с Мышкой непреклонны.

— Ну, хорошо… — вздыхает Мурка. — Тогда придется взять чужое. Хоть мне это глубоко противно!

С видом великомученицы она выволакивает на середину комнаты чужой чемодан и начинает в нем рыться. Кроме пачки неиспользованных презервативов, мужских трусов и бутылки водки, завернутой в газету «Советская Россия», в чемодане обнаруживается кой-какая одежонка. Мужские брюки (размер 52, рост IV) и две рубашки с окружностью воротничка 46 см. Мурка натягивает брюки и заправляет в них рубашку. Брюки немножко подволакиваются по полу, но Мурку это не смущает. Она бодро загибает штанины. Рукава рубашки чуть-чуть не достают до колен, но для Мурки это мелочи. Она подгибает и рукава. Пока она проделывает эти операции, брюки съезжают с того места, где у нормальных людей обычно расположена талия, и зависают под Муркиным брюшком, как альпинист под скалой. Брючины опять сползают на пол. Мурка бодро их заворачивает.

— Мура! — говорим мы. — Сверху!

— Ах! — отвечает Мурка. — Мне же все всегда велико! — и тянет брюки к подбородку.

Мышка протягивает ей пояс от своего любимого зеленого ситцевого халата. Мышка все подпоясывает этим пояском. Мурка берет поясок и завязывает брюки под мышками.

— Готова к завтраку! — объявляет она и распахивает дверь в большой мир.

Помахивая зеленым ситцевым хвостиком, мы спускаемся в комнатку, которая в этом отеле носит гордое название «ресторан» и в которой по утрам подают кофе, крекеры и 20-граммовые корытца с джемом. А ничего другого здесь не подают, потому что никакое другое питание тут не предусмотрено. Мурка выдувает три чашки кофе со сливками и чудовищным количеством сахара — для питания мозга. Мышка, озираясь по сторонам и дико вращая глазами, прячет в сумочку две упаковки крекеров. Она планирует съесть их днем и таким образом сэкономить на обеде. Вид у нее при этом такой, будто она по крайней мере ограбила ювелирный магазин.

После завтрака мы вместе с чемоданом волочемся в аэропорт. В аэропорту нас встречают неласково. Можно сказать, нас там не ждали. Ни с чемоданом, ни без. Ощущение такое, что мы со своим чемоданом сильно мешаем бесперебойному вылету и такому же бесперебойному прилету воздушных лайнеров. Нас гоняют из кабинета в кабинет, и мы покорно бродим по этим кабинетам, как три вьючных ослика. Чемодан при ближайшем знакомстве оказывается на редкость тяжелым. Вроде и вещей немного, а поди потаскай! Даже Мурка как-то сникает. Ей уже не терпится расстаться с этим опостылевшим предметом обихода, она даже согласна оставить им там в аэропорту в безвозмездное и безвременное пользование свой рюкзак, лишь бы оттуда уйти. Мы с Мышкой начинаем питать робкую надежду на скорое прощание с чемоданом.

И тут один из чиновников необдуманным словом рушит все наши чаяния. Он в грубой, неказистой форме предлагает Мурке то, к чему она сама почти готова. Он не знает, что с Муркой надо осторожно, ласково надо с Муркой, нежно и заботливо. Он не знает, что Мурке ничего нельзя приказывать, а также — указывать, предлагать, заставлять, советовать и настаивать на своем. С Муркой надо деликатно. С Муркой надо так: выслушать, чего она хочет, и радостно согласиться. Но чиновнику это невдомек, и потому он брякает, не подумав.

— Оставляйте свой чемодан, — говорит он. — Мы его оформим как пропажу и выдадим вам квитанцию.

— То есть как это оставляйте! — Мурка потихоньку начинает заводиться. — А рюкзак?

— А рюкзака у нас нет, — равнодушно бросает чиновник. — И не было. Если появится, обязательно сообщим. Оставьте свои координаты.

— Откуда же он, по-вашему, появится? — язвительно спрашивает Мурка.

— Оттуда же, откуда и все. Принесут ваш рюкзак, не волнуйтесь. Кто нашел, тот и принесет. Вы же принесли чемодан. Может, хозяин чемодана и принесет.

— То есть вы хотите, — начинает Мурка, медленно выговаривая слова, и глядит на чиновника ясными холодными глазами. В этой ясности, как и в медленном выговаривании слов, таится угроза чудовищного взрыва. Но чиновник об этом не догадывается. — То есть вы хотите, чтобы я оставила вам чемодан без всяких гарантий на получение рюкзака?

— Какие же я могу вам дать гарантии? — удивляется чиновник. — Если ваш рюкзак кто-то взял по ошибке…

Закончить он не успевает.

— То есть вы хотите, — еще медленнее говорит Мурка, берет чиновника за лацкан пиджака и притягивает к себе. — То есть вы хотите, чтобы я отдала вам единственное, что у меня осталось в жизни. Вы хотите обманным путем выманить у меня вещи. Вы хотите насильно конфисковать чемодан. — Она улыбается самой своей очаровательной улыбкой и ласково смеется. — Как мне найти ваше начальство?

— Я не хочу! — кричит чиновник и выдирает из Муркиных цепких пальчиков свой лацкан. — Я не хочу обманным путем! Я не хочу насильно! Можете забрать свой чемодан! Он мне не нужен!

Мурка не ожидает такой легкой победы и слегка теряется. Чемодан ей тоже не нужен.