Арчи получал совершенно непредставимые деньги, торгуя ценными бумагами в Сити. В плохой год он зарабатывал миллион грязными, в хороший – на порядок больше. Он тратил столько, сколько мог, – какую-то часть на женщин – он был еще не женат, – но в основном на еду и игрушки.

Ресторан, в который Арчи привел Джона, был на первый взгляд способен удовлетворить его тягу к облегчению кошелька. Здешнее фирменное блюдо, называвшееся Assiette de fruits de mer[2], было подано на стол в четырехъярусной тарелке, дно которой было выложено колотым льдом, и в сопровождении целого набора столовых приборов, похожих на хирургические инструменты. Джон не был особенно голоден и, подступая к ней, ощущал себя археологом, обнаружившим замороженные волей случая свидетельства невоздержанности в еде представителей какой-нибудь древней цивилизации.

Арчи разломил крабовую клешню и обрызгал щеку Джона соком, но не заметил этого, так как был занят тем, что дожевывал остатки морской улитки и смывал их вниз по пищеводу шабли, чтобы освободить во рту место для крабового мяса. Джон украдкой вытер щеку салфеткой.

– Те моллюски – твои, – сказал Арчи. – И тот лангуст.

– Спасибо.

Джон начал чистить креветку. Ему нужно было спросить у Арчи миллион вещей, но пока Арчи был более расположен разглагольствовать о своей новой машине и этом новом ресторане, о котором он случайно узнал, чем советовать Джону, к кому стоит обратиться за финансированием. Когда Джон вскользь спросил его, не будет ли ему интересно вложить деньги в «Диджитрак», Арчи его, похоже, даже не услышал. Джон злился на себя, но понимал, что сам виноват. Не нужно было спешить. Надо выбрать подходящий момент. Возможно, вот сейчас.

Они пили уже вторую бутылку, а первая почти целиком сидела внутри Арчи.

– Я могу навскидку назвать десяток имен тех, кто может этим заинтересоваться, – вдруг сказал Арчи. – Но прежде, чем к ним идти, тебе надо разделаться с этим твоим судебным иском.

– Каким образом?

Арчи подумал и решил прежде, чем браться за краба, проглотить креветку. Он заговорил, и между губами мелькнул ее хвост.

– Заплати.

– У меня нет столько денег, и, кроме того…

– Джон, пока на тебе висит иск, от тебя будут шарахаться, как от чумного. В этом все дело. Он тебя здорово дискредитирует.

Джон вооружился сверкающим столовым прибором с крючком на конце, нерешительно пощупал им колючего морского ежа, но решил оставить того в покое. «Кое-кого из этих созданий стоило оставить на океанском дне», – подумал он. Они напоминали скорее древних мифических чудовищ, чем рекомендованные департаментом здравоохранения к употреблению в пищу морепродукты.

На Джона злобно смотрели немигающие глаза морского паука.

– У нас хорошая защита, – сказал Джон.

Арчи обезглавил очередную креветку и обмакнул ее в майонез.

– А если отпустить вожжи, утопить «Диджитрак» и начать заново с новыми инвесторами?

– «Диджитрак» – не акционерное общество, а партнерское. Он тонет – я тону. Мы потеряем дом, участок.

– Черт.

– И есть еще одна проблема.

У Арчи хватило такта перестать жевать.

– Младшая сестра Сьюзен, Кейси. Я тебе о ней рассказывал.

Арчи наморщил лоб:

– Которая в Америке?

– Да. Ее содержание обходится в две тысячи долларов в месяц, и страховка истекает в сентябре.

Арчи присвистнул:

– Куча денег. Ты будешь платить за нее?

– Мы со Сьюзен.

– А ее семья в Лос-Анджелесе?

Джон улыбнулся и покачал головой:

– У них нет на это денег. Они могут обеспечить себя, но не больше.

Официант наполнил бокал Арчи и символически плеснул пару капель в бокал Джона, который был почти полон. Джон попросил еще один стакан минеральной воды. Арчи указал подбородком на шеренгу ракообразных, выстроившихся на тарелке:

– Давай ешь. Не отставай.

Джон взял себе омара. Вообще, он любил омаров, но сегодня он был настолько погружен в свои мысли, что едва замечал его вкус.

– Если «Диджитрак» не выплывет, Сьюзен придется несладко – не говоря уже о том, что у нее самой с работой не все ладно.

Арчи кивнул.

– Я позвоню сегодня кое-кому, – сказал он и перетащил к себе на тарелку большого краба.

Заглушив в себе гордость, Джон сказал:

– Арч, я тут подумал, может быть, ты сам вложишься в «Диджитрак»? Ты бы не прогадал. В течение ближайших двух лет мы планируем стать акционерной компанией.

Арчи покачал головой:

– Я, конечно, подумаю, но вряд ли. Не обижайся. Я продавец, а не инвестор. За последние несколько лет я вложил деньги в пяток фирм: в винный бизнес, шинный бизнес, сотовую компанию. Мне приходится выплачивать огромные взносы за загородный дом, а инвестиции мне ничего не приносят. У меня нет в наличии столько денег, сколько тебе нужно. – Он улыбнулся Джону. – Но если тебе придется совсем туго, дай знать. Я одолжу тебе столько, сколько нужно, чтобы ты мог хоть как-то выплыть.

– Спасибо, я очень ценю это, – ответил Джон. – Но очень не хочу, чтобы так получилось.

И Арчи, который в жизни не сделал ничего, чего бы не хотел сделать, вскрыл крабовый панцирь и сказал:

– Иногда нам приходится действовать вопреки своим желаниям.

– Ладно, я понимаю это вот так, – сказала Сьюзен. – Если заморозить воду, она превратится в лед. Если нагреть лед, он превратится обратно в воду. Молекулы возвращаются в исходное состояние, но все равно это происходит в линейном времени.

Она теребила этикетку на новом телефоне, который поставили в ее кабинете сегодня утром, до того как она приехала на работу. В старом, очевидно, обнаружилась какая-то неполадка, хотя вчера он работал совершенно нормально.

Лицо Фергюса Донлеви было непроницаемо, как у хорошего игрока в покер. Он сидел в кресле, сложившись в нем, как телескоп. Кабинет был крохотный и заваленный бумагами, с одним-единственным креслом и давно не мытым окном, из которого можно было увидеть крышу Ковент-Гардена.

На Фергюсе был старый твидовый пиджак, плотная рубаха, прямые джинсы и высокие черные ботинки. Его волнистые волосы с проседью небрежно разметались по плечам. Черты его лица были тонкими и острыми, а само оно отличалось особой мужественной красотой, какой обладают лица актеров из рекламы сигарет «Мальборо». Сьюзен считала, что Фергюс похож на стареющего ковбоя.

За пять лет работы в качестве его редактора она очень сблизилась с ним – в чем-то он даже заменял ей отца. Он был первым человеком, которому она позвонила, чтобы сообщить о том, что они с Джоном решили купить дом, и он одобрил выбранный ими район, хотя и предупредил, что пару десятков лет назад с экологией там было совсем не так хорошо, как сейчас.