Чем хороши были технические системы этого мира для потребителя — они не требовали сложной настройки. Соединил блоки, подсоединил их к энергоносителям — и вот мегабластер заработал. Конечно, сказать легче, чем сделать — кольцо мегабластера собиралось из нескольких десятков или даже сотен блоков и в конечном состоянии выглядело как некая чаша примерно в сто метров в диаметре. Три таких набора «запчастей» заняли очень даже приличную часть трюма «Соргама». Но что поделать? Не оставлять же живой корабль беззащитным.

Конечно, нападать на него было проблематично, вернее, не проблематично, а бесполезно — с нынешними-то системами вооружения, но кто знает, что там впереди? Оружие нападения тоже нужно иметь.

В общем, «Соргам» был загружен под завязку, до самого верха. Пришлось часть вооружения растаскивать по каютам, благо неиспользуемых кают нашлось много.

Закончили погрузку уже глубокой ночью, когда все, включая купца и Славу, устали до чертиков и только мечтали о том, чтобы работы скорее завершились.

Наскоро распрощавшись с купцом, Слава с облегчением уселся в кресло капитана и приказал:

— Давай, Семен, — на Шаргион! Думал, никогда эта хрень не кончится! Как хорошо, что скоро Сильмара будет этой ерундой заниматься! Я пока ящики пересчитал, чуть не стошнило! Нет, не работать мне кладовщиком, это точно! Наташка, зараза такая, отказалась пересчитывать — говорит, ничего не понимает в этих ружьях! Вот хитрозадая негодяйка!

— Точно, — усмехнулся Семен, — что есть, то есть. Может, перекусишь пока? Целый день ведь бродил, не пожрав как следует!

— И правда, вроде и не хотел есть, а как ты сказал, чуть не помер с голода! Сейчас, сейчас…

Слава соорудил себе огромный бутерброд с черной икрой, другой — с копченой колбасой, сварганил какую-то немыслимую похлебку из морепродуктов и принялся с наслаждением поглощать то, что создала система обеспечения по его мысленному приказу.

Через полчаса сосредоточенного жевания он уже оказался готов к новым трудовым свершениям. И Шаргион был уже близок. Слава мысленно попросил корабль открыть приемный шлюз, и огромная мембрана раскрылась, принимая в громадный тоннель звездный крейсер.

Вячеслав счастливо вздохнул — дома! Каждое возвращение на живой корабль он воспринимал как радость, как воссоединение с любимым существом. Это было, конечно, не так, как соединение с Лерой, это была не любовь между мужчиной и женщиной, нет. Это было сродни воссоединению с семьей, с близкими — как будто они только что находились далеко, а теперь — рядом, обнимают тебя, целуют, смеются! Корабль радовался прибытию Славы, и от его гигантского мозга-тела исходили волны счастья и довольства. Он как будто погладил Славу по голове, приветствуя своего пилота, своего Посланника.

Слава быстренько прошелся по системам Шаргиона — корабль был здоров, сыт, если сравнивать его с кем-то из мира животных — это был огромный, лоснящийся от здоровья, силы и мощи бык, готовый снести все препятствия, вставшие на его пути.

Вячеслав удовлетворенно вздохнул и представил, что в теле Шаргиона образуются шахты, в которые будут помещены мегабластеры. Корабль вначале недоуменно затих, не понимая, что это такое и зачем оно ему, но Слава представил, как это должно выглядеть, и Шаргион удовлетворенно принял посыл — толпы гранов бросились к указанным местам и начали производить работу, освобождая место под будущую установку блоков оружия. Слава вздохнул и, не заходя в свою каюту на Базе, поплелся в казармы керкаров, так и живших на Шаргионе.

Те, как обычно, несмотря на ночное время, занимались боевыми упражнениями. Впрочем, Слава давно подозревал, что ночью они как раз чувствуют себя наиболее комфортно, как и все многоножки. Это после контакта с цивилизацией зеленых керкары стали ориентироваться на дневное время. Прежде они днем просто засыпали в своих подземных укрытиях.

Увидев его, керкары остановили тренировку. Старшие групп, так называемые десятники и сотники, вышли вперед и приветствовали командира дружным стрекотом жвал. За ними следом застрекотали и остальные керкары. Слава тоже постарался изобразить приветствие на языке многоножек, а потом перешел на язык зеленых — почти все керкары его знали. Впрочем, как и русский язык, который они стали изучать после того, как попали на корабль к Славе. Но тут их успехи были слабоваты, что, как пояснили старшие, объяснялось сложным устройством языка родины командира.

Слава подозвал к себе сотников и сообщил:

— Мне сегодня нужны все воины. Необходимо выгрузить из корабля блоки мегабластера — этим бластером мы будем бить зеленых двуногих. Задействуйте гравиплатформы. Место, куда сложить блоки, я вам покажу.

— Будет сделано, командир! — странными, словно граммофонными голосами ответили сотники и скомандовали трелью пощелкиваний и фырчаний:

— Всем построиться! Тренировочное и любое другое оружие — оставить! Все организованно идут за командиром — десятка за десяткой! Пошли!

Слава удовлетворенно кивнул и зашагал к «Соргаму».

Через несколько минут он уже показывал керкарам, что надо вынести, а через мозг Базы нарисовал в воздухе виртуальную картинку, объяснив, куда надо доставить блоки. Работа была тяжелая, муторная, но керкары с удовольствием за нее взялись — они не боялись тяжелого физического труда, кроме того, во-первых, это было хоть какое-то развлечение, а во-вторых, это было орудие убийства, которое применят к зеленым, — чем не радость?

Работа закипела, все задвигалось, зашумело. Многоножки весело цепляли блоки орудия убийства сильными лапами и стаскивали их на гравиплатформы.

Слава указал керкарам на штабеля со слитками металла — их тоже нужно было перебросить в определенный отсек.

Дело в том, что ничего не появляется из ничего. Шаргиону необходимо было строить свое тело, укреплять его, и металлы занимали в этом процессе очень важное место. Конечно, корабль использовал любой подручный материал — весь мусор, который попадался ему в полете, все, что мог поглотить. Но металла было не так много, поэтому приходилось восполнять «металлический» голод.

Удостоверившись, что работа кипит, Слава побрел в свою каюту.

Лера уже спала, раскинувшись на постели, теплая и нежная, как бутончик розы. Слава провел по ее бедру рукой, она чего-то пробормотала сквозь сон, попыталась притянуть его к себе, но он увернулся и, вздохнув, пошел в комнату для душа — после сегодняшней беготни и суеты был потный, грязный, и сама мысль о том, что он может в таком виде прикоснуться к чистой и благоухающей Лере, показалась ему отвратительна.

Через десять минут истязания мощными струями воды, то горячими, то ледяными, его состояние улучшилось. Кожа горела от процедур, и к тому времени, как заработала сушка, Слава вполне пришел в норму, поэтому, когда перед его глазами снова появилась Лера, лежащая в полумраке комнаты и сопящая своим маленьким носиком, его сексуальное желание зашкалило за все возможные границы.

Он осторожно прилег к ней, стянул с девушки тонкое одеяло — Лера лишь почмокала губами и закинула руку за голову, раскрывшись, как бутон цветка. Он приблизил губы к ее груди, вдохнул приятный запах — почему-то от жены всегда пахло чем-то терпким — то ли орехами, то ли апельсинами, то ли… в общем, это было похоже на тонкий запах дорогого крема. Впрочем, она всегда протестовала и говорила, что не применяет никаких кремов и ароматических масел. Он не вдавался в подробности — возможно, именно так и было. А может, и нет. Часто женщины скрывают, чем они добиваются красоты и привлекательности. Можно простить им маленькие слабости и наивную ложь. По крайней мере, Слава так считал.