Нила потянула Серафину за руку. Они поднялись с груды коралловых водорослей и проплыли через полуразрушенный дверной проем. Время сурово обошлось с древней аркой. Стены старого дворца обвалились, а вместе с ними и крыша. Мозаичные полы скрылись под какими-то обломками, зарослями анемонов и кораллов. В помещении, некогда бывшем тронным залом Мерроу, по-прежнему устремлялись ввысь колонны из синего кварца – остатки былого великолепия.

– Ты обязательно должна увидеть рубиновое ожерелье, которое я сегодня надену. Оно принадлежит моей матери. Совершенно непреодолимо, – заговорила Нила, когда они поплыли бок о бок. Она болтала, изо всех сил стараясь увести разговор от Махди.

– Как поживают твои родители? – спросила Серафина.

– Отлично! Сказочно! Шлют наилучшие пожелания и сожалеют, что не смогли приехать. Но кто-то должен присматривать за государством в отсутствие дяди Байлаала.

– А как дела у императора и императрицы? И у твоего брата и… Махди?

– Просто прекрасно. Правда, сегодня я их еще не видела. Вчера вечером мы расстались около восьми. Я так устала, что сразу отправилась в свою комнату и завалилась спать. И все остальные сделали то же самое.

– Нила…

– О! А я рассказывала тебе, как мы в последний раз ездили с государственным визитом? Ха! Такая забавная вышла история, – сказала Нила и принялась торопливо и подробно рассказывать.

Серафина слушала вполуха и наконец перебила подругу.

– Так, э-э-э… как дела у Махди?

У Нилы сжалось сердце, улыбка сползла с лица.

Серафина остановилась.

– В чем дело?

– Ни в чем, – живо воскликнула Нила. – У Махди все хорошо.

– Хорошо? У моей двоюродной бабушки Берты тоже все хорошо. Чего ты недоговариваешь?

Нила вытащила из кармана еще одну конфету.

– Ой, это такая вкуснятина. Засахаренный плоский червь с медовым взморником[11]. Попробуй! – предложила она подруге.

– Нила!

– Ну, пожалуй, Махди немного изменился с тех пор, как вы познакомились, – призналась Нила. – То есть в последний раз вы виделись два года назад. С тех пор мы все изменились.

– Послушай, я знаю, ты его кузина, – сказала Серафина. – Но ты еще и моя подруга и должна рассказать мне правду.

Нила вздохнула.

– Хорошо, тогда… вот тебе правда: его чокнутое высочество принц Махди, кажется, переживает переходный возраст. По крайней мере, так говорит тетя Ахади. Она во всем винит Язида.

– Твоего брата? А он-то здесь при чем?

– Язид помешан на вечеринках. Готов осьминога на голову надеть, только бы повыставляться. Мои родители не знают, что и делать, а тетя Ахади просто в бешенстве. Говорит, Язид сбил Махди с пути истинного. Эта парочка вечно где-то пропадает. Все это началось около года назад – тогда они и прокололи уши. Тетя Ахади на стенку лезет от ярости. Они с моей мамой пригрозили выбросить эту парочку на берег и там и бросить.

– Это не похоже на Махди, которого я помню, – пробормотала Серафина, нервно теребя оборку платья. – Нила, я должна спросить у тебя еще кое-что. Лючия сказала, что…

Нила развернула очередную конфету, откусила кусочек и состроила гримасу.

– Гадость. Забродивший морской еж. – Она скормила конфету проплывавшему мимо абудефдуфу[12].

– …Лючия сказала, будто у Махди есть подружка. Она сказала, что он… – Серафина осеклась.

Нила сосредоточенно вытирала пальцы о листовидные водоросли каулерпа, но поняв, что подруга умолкла, тоже посмотрела вперед. И тоже увидела их. Тела двух русалов. Распластанные под огромным кораллом в глубине внутреннего двора, неподвижные.

Серафина запаниковала.

– Не… не могу понять, дышат они или нет. Нила, мы должны им помочь. Думаю, они мертвы! – проговорила она, подплывая ближе.

Нила тоже ударилась в панику (совсем по другой причине) и процедила сквозь зубы:

– Нет, они не мертвы. Только, если тетушка Ахади об этом услышит, они пожалеют, что не умерли.

Нила подплыла к Серафине, схватила подругу за руку и потянула за собой.

– Поплыли отсюда! – решительно заявила она. – Это опасно, нужно позвать дворцовую стражу.

– А вдруг они ранены или истекают кровью? Нельзя же просто так их бросить!

– Еще как можно. Даже нужно.

Нила держала крепко, но Серафина вырвалась и подплыла к бесчувственным телам.

– Они не мертвы! Они дышат и… ой. Ух ты. Такого я не ожидала.

Нила зажмурилась и ущипнула себя за переносицу. «Как можно быть такими глупыми? – подумала она. – Скажите на милость, как?»

– М-м-м, Нила? Это Махди…

– …и Язид, – закончила Нила, глядя на своих кузена и брата.

Русалы лежали навзничь. У Махди голова повязана фиолетовым шарфом, на щеке – смачные отпечатки губной помады, в ухе болтается золотое кольцо, черные волосы собраны в хвост высоко на затылке. У Язида в каждом ухе блестит по серьге, а на груди кто-то нарисовал губной помадой улыбающуюся рожицу; в коротко стриженных черных волосах виднеются розовые пряди, на шее висит тяжелая золотая цепочка, на руке татуировка. Пока Нила смотрела на русалов, к Язиду подплыла крупная глуповатая рыба-наполеон и слегка задела его подбородок. Язид проворно обнял рыбу, притянул к себе, обнял и поцеловал. Махди вовсю храпел, а Язид несвязно бормотал комплименты рыбе, восхищаясь ее «прелестными светлыми волосами».

В сердцах Нила со всего размаху отвесила спящим по увесистому шлепку хвостом.

– Ой! – завопил Махди.

– Проклятье, красотка! – взвизгнул Язид, выпуская рыбу. – Все, что я говорил… Нила? – Он, непонимающе моргая, уставился на сестру.

Махди проговорил, морщась от света:

– Язид, кальмар ты этакий! Где это мы? Я тебя ждал и решил потусоваться пока здесь. Неужели я заснул? Почему ты вечно такой тормоз?

– Язид, быстро сними эти глупые серьги! А ну-ка, сели оба! – сердито скомандовала Нила. – Серафина здесь.

Махди побледнел.

– Что? О нет. – Он поспешно сел. – Серафина? Это ты?

– Я тоже рада встрече, Махди, – сказала Серафина.

Голос ее прозвучал спокойно, но Нила видела в глазах подруги замешательство. А она-то надеялась скрыть от принцессы глупость своего кузена, надеялась, что во время визита он будет вести себя прилично. Очевидно, она хотела от жизни слишком многого.