— С кем имею честь? — хмуро осведомился Элисенварги.

— Никаких имен! — резко перебил водитель. — Все вопросы — только по делу!

Инспектор налился кровью. Похоже, ему с огромным трудом удалось обуздать свой мерзкий характер. Ну ещё бы: его, представителя власти, вдруг осадили, словно сопляка-новобранца, да ещё при свидетелях! Я отвернулся, чтоб скрыть издевательскую ухмылку.

Старик нес большой ящик с окованными латунью уголками. Дочь (или всё же сестра?) заботливо придерживала его под локоть. Детина в штатском замыкал процессию — руки в карманах, глаза недобро зыркают по сторонам. Слухи распространяются быстро: при виде этой экстравагантной троицы большинство полицейских столпилось возле кабинета инспектора. Потребовался сердитый окрик Элисенварги, чтобы его сотрудники вернулись к своим непосредственным обязанностям. Всё-таки страсть к зрелищам в крови у каждого фрога, никуда от этого не денешься — только дай повод поглазеть. Я подозреваю, что инспектор с радостью выставил бы и меня, но ему приходилось терпеть. Покуда вновь прибывшие распаковывали своё оборудование, привели Эрхенио. Водитель-охранник тут же подсунул ему бумагу и самопишущее перо.

— Вот. Распишитесь, что участвуете в эксперименте добровольно.

Экс-сторож подмахнул документ, не глядя. Ему, похоже, было всё равно, что там написано. Бедолага. Быстро же он сдался… На Эрхенио нацепили нечто, отдаленно напоминающее оправу очков — без стекол, но с разными крючочками и винтами.

— Эта штука, любезнейший, не позволит вашим глазам закрыться, — заявил старикан, подкручивая регулировки. — Но вы, право, не беспокойтесь: зрение не пострадает…

— Не слишком приятно, но практически безболезненно, — подхватила дамочка, извлекая из ящика здоровенный латунный шлем-горшок. Я успел заметить укрепленные на внутренней поверхности линзы.

— Стробоскопы?

Доблестная армия в лице детины тут же удостоила меня свирепого взгляда: да как я смею интересоваться секретной техникой?!

— Да-с, милостивый государь, он самый! — подтвердил старикан. — Пульсирующий режим, автоматически подстраивается в такт сердечным ритмам. То же самое со звуком: внутри наушники. По сути, старый добрый медицинский гипноз с зеркальцем и метрономом, но гораздо, гораздо эффективнее, смею уверить…

— Кхм!!! — свирепо прокашлялся детина. Впрочем, одернуть своего подопечного словами он не посмел: очевидно, просто не имел права ему перечить. Любопытно…

Эрхенио облепили датчиками, сделали несколько инъекций. Старик включил аппаратуру. Некоторое время ничего не происходило — лишь пробивающиеся из-под шлема неяркие отсветы свидетельствовали, что устройство работает.

— Теперь можно приступать, господа, — минут через десять объявил «кудесник». — Задавайте вопросы.

Инспектор откашлялся.

— Где вы были в ночь на…

— Нет! — резко перебила женщина. — Он же под гипнозом! Вы разговариваете с его подсознанием. Это… Ну, как с маленьким ребенком. Он не будет вам лгать, но вопросы нужно задавать предельно ясные. Верните его в конкретное время, в конкретную ситуацию. Попросите рассказать, что он видит.

Инспектор оскорбленно фыркнул: его, профессионала, какая-то серая моль учит вести допрос!

— Может, сами попробуете?!

— Можно мне? — быстро сказал я. — Эрхенио, вы…

— Лучше на «ты», «вы» для подсознания — множественное число, оно может запутаться.

— Понял. Эрхенио! Время — вечер накануне убийства Кеттери. Начинает темнеть. Что ты делаешь?

— Расчистил дорогу к гаражу. Возвращаюсь к себе в сторожку. Поставил лопату на место, разжигаю огонь…

— Достаточно. Время — на час позднее. Стемнело. Чем ты занят теперь?

— Пью, — коротко ответил он.

— Почему? — вопрос вырвался у меня сам собой. Никогда не понимал алкоголиков…

— Пытаюсь забыть.

— Забыть что?

— Операцию в дельте Квинги.

— Что за операция?

— Мой взвод получил приказ зачистить деревню. По данным разведки, там была база инсургентов. Мы явились ночью и вырезали всех, дом за домом, без единого выстрела. Живым не ушел никто. Мы не нашли там ни оружия, ни других свидетельств присутствия партизан.

— Князья преисподней! — ошеломленно пробормотал инспектор.

Я помолчал, собираясь с мыслями.

— Ты допил бутылку. Что дальше?

— Иду в дом, просить новую. У Микша.

— Почему у него?

— Он снабжает меня выпивкой. Время от времени.

— Зачем?

— Якобы из жалости. Думаю, он хочет, чтобы меня выгнали.

— Почему?

— Ему стыдно. Он был командиром разведгруппы, сообщившей о партизанах. Каждый раз, когда он видит меня, он вспоминает свою ошибку.

— Так вы бывшие сослуживцы?

— Да. Я устроил его к господину Ло, когда в городе было туго с работой.

— Вот она, фрогская благодарность… — буркнул Элисенварги. — Так что же, он дал тебе бутылку?

— Нет. Даже дверь не открыл. Сказал, мол, спиртного у него нет. Может, просто хотел спровадить меня поскорее.

— Почему?

— Может, он был не один.

— Не один? — удивился я. — А с кем?

— С Нулли.

Я не сразу понял, кто такая эта Нулли.

— Э-э… С женой дворецкого?! В смысле — был с ней? Она что же, путается с Микшем?!

— И с Торо тоже. С ними обоими. Не может отказать мужчине.

Я тихонько присвистнул. Хорошенькие дела… Все мои представления об их компании оказались в корне неверными. И эта женщина, она выглядела такой тихой и робкой, обожающей мужа…

— А как же Марж? Он что, не знает?

— Знает, конечно. У них что-то вроде договоренности: каждый вечер он на час-полтора уходит в гараж и остается там. Чинит машины или просто сидит…

— Почему же он позволяет этим двоим так с собой обращаться?!

— Марж мухлюет со счетами. Присваивает часть денег, идущих на содержание усадьбы. Микш и Торо в курсе. Если господин Ло узнает, то уволит его. У старика твердые принципы относительно воровства в доме.

— Шантаж?

— Вроде того.

— Всё это очень интересно, но не приближает нас к разгадке, — бросил мне Элисенварги. — Спрашивайте по существу.

— Что было дальше?

— Я вернулся к себе, посидел немного у огня, а потом стал собираться в город.

— Что, прямо так, пешком? По заснеженной дороге?

— Да.

Мощный парень, что тут скажешь. Я бы выдохся минут через двадцать, по этим сугробам…