А я так утерла им нос…

От осознания того, что мне удалось сделать это, в груди потеплело.

Казалось, что я могу собой гордиться. Ведь не стоило забывать, что мне едва не пришлось лишиться жизни ради этой Искры во время испытания, которое мне устроили ворон с подмастерьем. В тот момент на погребальном костре я реально думала, что умру, и выжила лишь чудом.

Я закрыла глаза на миг и вздрогнула. Под опущенными веками, как вживую, всплыли события того дня.

Как мне было больно… Страшно…

И как прохладная рука появилась на моем лбу вместе с тихим шепотом, проникающим прямо в сердце. Шепотом, от которого мне каждую секунду становилось легче…

Я вздрогнула вновь, и на этот раз гораздо сильнее. Распахнула глаза, задержав дыхание от мысли, что вспыхнула в голове, словно зарево.

– Ох ты ж… – губы сами что-то там пробормотали, пока я лихорадочно соображала.

Это же Хмуря был!

Дрейгон!

Там, на погребальном костре, рядом со мной был Дрейгон в человеческом облике!

Человек, мужчина, колдун со жгучими зелеными глазами и прикосновениями, от которых я загоралась, как сухая листва.

Уже тогда.

Он меня спас…

– Уважаемые ронны, благородные девы, мы вот-вот приступим к нашему испытанию! – хлопнул в ладоши распорядитель Ирвис, незаметно появившись в дверях и зависнув там, как летучая мышь.

Он глянул краем глаза в коридор дворца, словно ожидал, когда появится его высочество принц.

Альфиана все еще не было.

– А пока я напомню тем, кто еще не в курсе. Сегодня вы должны поразить наследника престола вашими дивными голосами, – улыбнулся он, тряхнув короткой черной челкой, и плавно вошел в зал. Щелкнул пальцами, и в тот же миг со всех сторон одновременно появились официанты с подносами напитков.

– И так как испытание было решено перенести на вечер, чтобы можно было провести его в непринужденной расслабленной обстановке, вы можете угощаться напитками и веселиться! – добавил он, кивая на винные бутылки.

В то же время в стенных нишах завозились люди, которых, признаться, я сперва приняла за статуи, такими неподвижными и гладкими они выглядели в облегающих белых костюмах. У каждого музыканта ко всему прочему оказался абсолютно белоснежный музыкальный инструмент, что дополняло эффект скульптур, поэтому тот факт, что они неожиданно «ожили», привел меня в легкое замешательство.

А затем в воздухе начала разливаться приятная музыка, под которую прямо-таки напрашивалось что-нибудь спеть.

Я искоса глянула на игристое вино, пузырящееся в прозрачных бокалах с золотой каймой, и отвернулась. Не хватало еще голос испортить перед выступлением!

– Вы можете выбрать песню по своему желанию, – продолжал Ирвис, – однако пусть это будет что-нибудь пристойное, от чего скромность его высочества не окажется под ударом.

Откуда-то со стороны окна донесся подозрительно знакомый смешок, напоминающий карканье.

Я резко развернулась, но ничего не увидела. Высокие витражи были плотно закрыты. Однако под сердцем у меня что-то екнуло и разлилось приятным теплом.

Дрейгон был здесь.

Когда я вновь посмотрела на распорядителя, оказалось, что в зал уже вошел принц. Девушки тут же поспешили поклониться, пришлось следовать их примеру, и, растянув юбку в стороны, я надеялась лишь, что реверанс у меня стал получаться чуточку лучше.

Впрочем, пока Альфиан с улыбкой разглядывал приветствующих его ронн, спина болела не меньше прежнего. К несчастью, в этот момент к принцу двумя невесомыми снежинками подлетели исчадия зла. В смысле мои сестры. Они обступили его с двух сторон и начали что-то счастливо щебетать.

Проклятый принц из-за этого так и не успел дать нам позволение разогнуться. Так все конкурсантки и стояли, подрагивая в поклоне и тщательно удерживая пышные и не очень юбки.

Я же вся напряглась, из-под упавших на глаза прядей рассматривая, какая реакция была у наследника престола на моих сестер. И как они сами вели себя с ним.

Это было очень важно!

Альфиан отвечал на приветствия ведьм с улыбкой, но было видно, что он не очень-то доволен.

Это меня так обрадовало! Может быть, принц не слишком любит своих придворных ведьм?

Впрочем, я могла и ошибиться. Тем более что через некоторое время, за которое я даже умудрилась забыть о затекших мышцах, Сафира с церемонным поклоном отошла в сторону и возле принца осталась лишь вторая моя сестра. Выжженная блондинка.

Интересно, как она вообще добилась такого цвета волос? Ее пряди будто бы вечность горели на солнце. Настолько долго, что едва не превратились в пепел. Впервые видела нечто подобное.

Тем временем эта вторая встала чуть позади Альфиана со стороны правой руки. Она была так близка к принцу, что ее кремово-жемчужное платье, усыпанное звездами, почти касалось его ног.

И вот это мне совсем не понравилось…

Тем временем на небольшой помост в торце залы с помощью распорядителя стала подниматься первая девушка. Ею оказалась Желика Фроталь, жгучая брюнетка, которая должна была командовать собственной армией.

Она выглядела хмуро, но гордо. Уже на самом верху помоста она замедлилась, мрачно посмотрев на Ирвиса, но тот и глазом не моргнул, громко возвестив, будто так и надо:

– Не забываем, благородные ронны, что отказ от испытания мгновенно исключает вас из участия в таком значимом и великом событии, как Королевский Отбор!

Другие девушки зашептались, кто-то испуганно, а кто-то с легким пренебрежением.

Мне стало жалко полную достоинства брюнетку, которая явно не слишком умела петь. Однако Желика тут же отвернулась от зала, гордо дошла до середины помоста и остановилась. Музыка на миг стихла, чтобы почти сразу заиграла совсем иная мелодия.

– Баллада о женщине-рыцаре, собственного сочинения Желики Фроталь! – возвестила она звучным командным голосом.

Остальные конкурсантки почтительно замолкли, заранее впечатленные. Затем черноволосая фея запела, а участницы Отбора, казалось, и вовсе перестали шевелиться, не в силах оторвать глаз от певицы… у которой вообще не было слуха.

Ее песнь разливалась по залу, как завывания раненого медведя, периодически переходящие в ночные лягушачьи трели. И хотя Желика явно знала о своей проблеме и старалась не столько петь, сколько размеренно «читать» свои стихи, это не слишком помогало.

И ладно бы дело было только в слухе, которого бедняжке не дали боги, так ведь и слова песни оказались весьма… специфичными. Меня же настолько поразила эта баллада, что один кусок напрочь въелся в мозг. Признаться, я даже с ужасом думала о том, что он останется там навсегда:

В общем, все присутствующие были настолько поражены услышанным, что Желика допела в гробовом молчании. Только музыканты продолжали играть свои партии, хотя и они явно мечтали все бросить и получше прислушаться к воинственной исполнительнице.