Айви накрыла голову подушкой, словно надеясь заглушить звуки, которые в свою очередь сотрут из ее памяти образы, безостановочно кружившиеся перед глазами. Она представила себе очаровательный рисунок пером и тушью на первой странице книжки под названием «Мадлен» — старый домик в Париже, по передней стене которого карабкаются вверх виноградные плети, а из двух труб, торчащих над черепичной крышей, вьется кудрявый дымок. Отец так часто читал ей эту книжку в детстве, что она знала ее наизусть. Всякий раз, будучи не в состоянии заснуть, она отправлялась в странствие по ее страницам, полных забавных иллюстраций и ритмических строф, и успокаивалась.

Старый прием сработал и на этот раз. Айви заснула. Ей снилось, что она стоит на чердаке парижской школы Мадлен, заставленном заплесневелыми плетеными сундуками, доверху забитыми изъеденными молью перинами и простынями. И из одного сундука в самом дальнем углу доносится детский плач.

На следующий день после обеда Айви лежала на смотровом столе в кабинете доктора Шапиро, а доктор через стетоскоп слушала, как бьется сердечко ребенка. На животе у Айви в том месте, где доктор нанесла тонкий слой вазелинового масла, лежал небольшой, но тяжелый приборчик, соединенный с монитором для наблюдения за состоянием плода, притаившимся в углу.

Тук-так тук-так. Звуки были не очень отчетливыми, но впечатления они навевали совершенно однозначные. Айви ощутила, что на сердце у нее потеплело, а губы расплываются в неудержимой улыбке.

Дэвид тоже слушал, как стучит сердечко малышки, через второй стетоскоп. Глаза у него широко раскрылись в немом восторге.

— И это наш ребенок? Вы шутите. Это похоже на мотор тяжелого грузовика.

— Это и есть то, что мы, врачи, называем хорошим сердечным ритмом, — заявила в ответ доктор Шапиро, крепкая и жизнерадостная женщина, с коротко подстриженными волосами цвета соли с перцем, которая выглядела так, словно ей больше подошли бы туфли для игры в гольф и клюшка номер 9.

Доктор Шапиро взяла Айви за руку и легонько пожала ее. Она только что провела внутренний осмотр Айви, первый за много месяцев. И когда она объявила, что шейка матки у Айви понемногу сглаживается, а диаметр ее увеличился на два сантиметра, Дэвид побледнел как полотно.

— Совершенно нормальное явление, — поспешила успокоить она взволнованных родителей. — Это значит, что дело близится к завершению. Но ведь вы и без всяких электронных причиндалов знаете об этом.

Опытным взором доктор Шапиро осмотрела костяшки пальцев Айви и пропальпировала ее запястья. Ощупала лодыжки. Именно доктор Шапиро сообщила Айви о том, что ребенок, которого она потеряла чуть больше года назад, когда у нее случился выкидыш, был девочкой.

— Хочу предупредить вас, чтобы не вздумали волноваться, если малышка станет вести себя тише. Так всегда бывает перед самым концом. Ей там очень уютно и спокойно.

— Постойте-постойте, — перебила ее Айви. — Вы хотите сказать, что… Когда, кстати?

— Откровенно говоря, это может случиться и завтра, и через неделю, и через две, — отозвалась доктор Шапиро. — В этом деле математической точности ожидать не приходится.

В любой день? Мысль эта привела Айви в смятение. С другой стороны, еще несколько недель чувствовать себя гиппопотамом? Пожалуй, если бы мужчины могли забеременеть, то они уже давно бы придумали, как запустить ускоренную перемотку этого процесса и приблизить конец.

— Она занималась уборкой как одержимая, — заметил Дэвид, вынимая из ушей слуховые мембраны стетоскопа.

— И еще у нее галлюцинации, — добавила Айви.

— В самом деле? — поинтересовалась доктор Шапиро.

— В самом деле, — ответила Айви.

— Женщине в вашем положении полезно вести активный образ жизни, — заявила доктор Шапиро, быстро перемещаясь по своему кабинету. — Я не вижу в уборке ничего плохого, если вы не изнуряете себя, пьете много жидкости и не слишком усердно налегаете на соль. И мой вам совет: не тяните с выбором имени, потому что малышка вот-вот спляшет вам буги-вуги.

— Буги Роуз, — пробормотал Дэвид, когда они возвращались домой в машине Айви. Движение на автостраде постепенно замедлялось — наступал вечерний час пик. Он оглянулся через плечо и перестроился в другой ряд. — Что скажешь? По-моему, оно подойдет и для девочки, и для мальчика.

— Оно скорее подойдет какой-нибудь музыкальной группе, — вяло возразила Айви.

— Но ведь мы не можем и дальше называть ее Тыковка.

— Гвинет Пэлтроу назвала свою дочку Эппл.[15]

Дэвид задумчиво склонил голову к плечу и причмокнул губами, словно пробуя имя на вкус.

— А что, и впрямь неплохо. Но будет еще лучше, если мы назовем ее именем блюда, которое мне нравится больше всего.

— И думать забудь. Мы не станем называть своего ребенка Сэмом Адамсом.[16]Кроме того, у нас будет девочка.

— Ты говоришь так, как будто уверена в этом на сто процентов.

— Готова поспорить с тобой хоть на миллион долларов.

Дэвид лишь насмешливо фыркнул в ответ. Он свернул на пандус, уводящий с автострады, и вскоре затормозил в самом конце длинной вереницы автомобилей, выстроившейся у светофора.

— Биэр[17]Роуз. В этом есть что-то… необычное. Изысканное, я бы даже рискнул добавить.

— Имя не может оканчиваться на «р».

— Почему это?

— Потому что наша фамилия начинается на «р». Получается двойной согласный звук. Биэрроуз, — произнесла Айви, катая слово на языке. — Люди будут думать, что ее фамилия — «Оуз».

— Или что ее зовут Биэ.

— Односложное имя вообще исключается, — решительно заявила Айви.

— Ага, правило номер два, — съязвил Дэвид. — У тебя правила на все случаи жизни, никогда не замечала?

— Джейн Роуз. Джилл Роуз. Нет, односложное имя как-то не звучит в сочетании со столь же краткой фамилией.

— Колючка Роуз.

— Тук-так Роуз. Или Трам-та-там-там Роуз. Или…

— Лилия Роуз? Жимолость Роуз? — Дэвид включил сигнал поворота.

— Вообще-то, Лилия звучит очень неплохо. Но тебе не кажется, что два цветка в одном доме — это слишком? Айви[18]Роуз[19]— и так достаточно скверно.

Дэвид свернул на их улицу.

— Если честно, то и один цветок всегда казался мне перебором, но моего мнения никто не спрашивал. Кроме того… — Он оборвал себя на полуслове. У тротуара их дома стоял патрульный полицейский автомобиль. — Какого…