Коулт отодвинул тарелку в сторону, и они оба рассмеялись.

Вскоре они оставили гостиничный ресторан, и Коулт проводил Кэти до дома, располагавшегося на тихой улице, которую украшали деревья, в беспорядке насаженные газоны, а также дворовые садики позади домов.

Попрощавшись с Кэти, Коулт вернулся на главную улицу и вскоре очутился возле школы. Дверь была открыта, и он вошел внутрь.

Кэсси, стоя на лестнице, белила потолок.

– Похоже, ваша работа вытеснила у вас все другие интересы.

Кэсси удивленно оглянулась. От ее быстрого движения шаткая лестница закачалась, при этом немного побелки выплеснулось из ведра. Кэсси выронила кисть и подхватила ведро, которое угрожающе накренилось.

Коулт бросился к ней и удержал лестницу, затем протянул к ней руки.

– Слезайте с этой шаткой штуковины, пока она не завалилась. – Он обхватил ее вокруг талии и опустил на пол. – Чем это вы тут занимаетесь?

– До вашего прихода я белила потолок, причем очень успешно, осмелюсь добавить.

– Кэсси, эта кособокая лестница, того и гляди, опрокинется.

– У меня не было с ней никаких затруднений до тех пор, пока не появились вы и не напугали меня. Теперь, если вы отпустите меня, я отмою пролившуюся на пол побелку, а то она засохнет.

Коулт до этого момента бессознательно все еще обнимал ее. Долгим ненасытным взглядом он впился в ее бездонные синие глаза. Ее приятный запах дразнил его чувства.

– От вас, Кэсси, исходит такой дурманящий аромат…

Он выпустил ее из рук и отступил назад.

«От вас также исходит не менее дразнящий и дурманящий аромат», – подумала она и схватила пустую бадейку, стоявшую в углу.

Коулт прошел вслед за ней к колодцу.

– Позвольте мне сделать это, – произнес он.

Опустив ворот, он вытащил полное ведро и перелил воду в пустую бадейку.

Вернувшись в класс, Кэсси опустилась на колени и принялась отмывать пролившуюся побелку. Коулт тем временем взобрался на лестницу и продолжил начатое ею дело. – Разве вы не могли попросить вашего брата выполнить эту работу вместо вас? – спросил он.

– Я сама превосходно справлюсь с этим. Я не прошу вас о помощи, так что давайте спускайтесь вниз с этой лестницы.

– Я немного подожду, пока она не упадет сама. Это будет самый быстрый способ очутиться внизу.

Кэсси пыталась не рассмеяться, но не удержалась и прыснула со смеха.

– Вы невозможный человек, Коулт.

– Вот, а вы считали, что у нас с вами нет ничего общего.

Как только Кэсси кончила мыть пол, она нашла другую кисть и принялась белить одну из стен. За работой она стала тихонько напевать, он подхватил мелодию. Когда Коулт покончил с потолком, он начал белить верх стен, в то время как Кэсси ловко управлялась с нижней половиной. Дружно работая, они все закончили за два часа.

Довольные проделанной работой, они вместе направились к колодцу. Коулт поднял ведро чистой воды, зачерпнул полный ковш и подал его Кэсси, затем выпил сам. Они сидели вдвоем снаружи школы, в тени одной из стен, поскольку в классе стоял одуряющий запах побелки.

– Если бы мы сейчас находились у нас, во Фрейзер-Кип, то могли бы спуститься вниз и окунуться в речной заводи, – сказал Коулт. – Затем вытянуться на лужайке и просохнуть. А у вас во дворах вместо зелени лишь жалкие кустики да сорняки. Боже, как мне не хватает зеленых холмов Виргинии!

– Фрейзер-Кип – это название городка, откуда вы родом?

– Нет, так называется мой дом. Моя семья обосновалась в Виргинии с начала ее колонизации. Вы когда-нибудь были на Востоке, Кэсси? Вы не возражаете, что я вас зову Кэсси? Все ведь так делают.

– Кэсси – это же мое имя, – шутливо согласилась она. – Я никогда не была на Востоке, впрочем, как и на Юге. – Она обхватила свои согнутые ноги и прижала их к груди, ее мягкий взгляд стал трогательно задумчивым. – Я читала об огромных городах на Севере и не менее грандиозных плантациях на Юге, но никогда не видела ни тех, ни других. Может, когда-нибудь и увижу.

– Великое множество этих южных плантаций сейчас разорено. Столетние родовые поместья сожжены или представляют собой лишь жалкую оболочку своего былого величия. Я покидал Фрейзер-Кип, когда была весна. Запах магнолий и жасмина, цветущих яблонь и апельсиновых деревьев наполнял воздух. А здесь одна только пыль, она забивает нос, и от нее першит в горле.

– Но если вы так сильно любите Виргинию, зачем тогда покинули ее? Могу только вообразить, как вам не хватает дома.

– Виргиния всегда останется в моем сердце, но сейчас я сыт по горло войной, разрушениями и этой проклятой Реконструкцией.

– Прошу извинить меня, Коулт. Хотя многие у нас на Западе потеряли своих близких, которые сражались на обеих воюющих сторонах, дома и жизненный уклад остались неразрушенными.

– Чего отнюдь нельзя сказать о Юге. Каждый из южан дорого заплатил за эту войну. Моя семья потеряла пять человек. Отец и мать, а также двухлетний сынишка Уилла умерли от холеры. Его старший сын погиб под Шарпсбергом, а ведь Джимми было всего лишь шестнадцать. Мой самый младший брат, Энди, погиб во время атаки позиций северян под Геттисбергом. Но как будто этого было мало. В прошлом году янки налетели на Юг подобно прожорливой саранче, прикрываясь пресловутой Реконструкцией и обещая богатство бывшим рабам, которые стали свободными и бездомными. Тем же, кому повезло, и они нашли работу, пришлось от восхода до заката горбатиться за такие крохи, на которые нельзя было прокормить семью.

– Мне горько слышать это. – В ее глазах вместо задумчивости теперь отражалось сострадание.

– Четыре года я и мои братья сражались на этой проклятой войне, – продолжал Коулт. – К счастью, Уилл из кожи вон лез, чтобы сохранить наш дом и хозяйство, и когда война закончилась, мы вернулись, по крайней мере, не на пустое место. У многих других и того не было. Юг переполнен ранеными и искалеченными людьми, которые по-прежнему носят свой потрепанный серого цвета военный мундир, словно знак воинской доблести.

Жесткая линия его рта немного смягчилась от улыбки.

– Кроме Клэя и Лисси у меня уже появилось двое племянников, которых я еще не видел, а также зять и невестка. Теперь в обеих семьях по ребенку – они наполовину янки, наполовину южане.

Коулт задумчиво смотрел вдаль, затем взглянул на Кэсси и улыбнулся:

– Думаю, что назрела пора браться за восстановление этого края.

– А что случилось с другими вашими братьями? – спросила Кэсси.

Улыбка еще сильнее заиграла на его лице.

– Гарт мотается по свету, мечтая найти золото, и не имеет ни малейшего желания обзаводиться семьей. Похоже, что лишь от Джеда зависит пополнение семейных рядов у нас на родине, впрочем, это только мои наивные предположения. Четыре года войны и один год Реконструкции достаточно тяжелое испытание для любого мужчины. Пора сменить обстановку, побродить по свету да покуролесить.