– Не понимаю, зачем угонщику было так трудиться и уводить автомобиль из-под охраны, когда можно было без проблем любой с улицы взять, но это очень забавно: вор у вора тачку украл! – весело хохотнул Зяма.

Как большинство автовладельцев, он совершенно искренне считал принудительную эвакуацию автотранспорта разновидностью наглого и бессовестного разбоя на большой дороге.

– По всей видимости, вор бросил машину, оказавшись в безвыходном положении: «Ауди» плотно застряла в пробке всего в двух кварталах от места угона, – тоже улыбаясь, объяснил папуля.

– А эту самую пробку обеспечили мы с моими коллегами! – горделиво вспомнила я. – Получается, наша рекламно-водочная акция сыграла на руку борцам с преступностью? Вот какие мы молодцы!

– Особенно ты молодец, Дюшенька, – похвалил меня любящий родитель. – Ведь, если бы не твое желание разузнать что-то о пропавшей машине Макса, никто бы и не хватился угнанной «Ауди» так скоро!

А теперь владелец этой машины не только получил свой транспорт обратно, но еще и на отступное от банка претендует.

– С какой стати? – не поняла я.

– Ну как же! – Папуля всплеснул ручкой с зажатой в ней ножкой. – Представь, как «Бета-банк» опозорился! Не уберег доверенное ему имущество! За такие оплошности платят моральную компенсацию!

– Значит, за владельца этой «Ауди» можно порадоваться. Жаль только, что Максу не повезло!

Милиция, которую подтолкнули твои добрые друзья в высоких сферах, стала искать «Ауди» Смеловского, а нашла «Ауди» из банка? – немного огорчилась я.

– Но ты, Дюша, не расстраивайся, машину Макса теперь ищут как следует, – успокоил меня папуля.

– Будем надеяться на лучшее! – призвала оптимистка-мамуля, утаскивая с блюда лучший кусочек, получить который надеялась я. – Есть еще хорошие новости?

– Дюха, Полонский еще не умер? – ворчливо поинтересовался Зяма.

– Нет, – с удовольствием ответила я.

– Вот! Отличная новость! – обрадовалась мамуля. – Продолжаем приятную застольную беседу. У кого еще какие темы?

– Если позволите, Варвара Петровна, у меня к вам вопрос, – застенчиво сказала Трошкина, подхватывая эстафету. – Подскажите, смерть – она обязательно женского пола или может быть и мужского?

Бабуля, имеющая весьма старомодное представление о приятной застольной беседе, поперхнулась компотом, а мамуля, недрогнувшей рукой поднимая свой стакан, с отменной невозмутимостью ответила:

– Полагаю, это напрямую зависит от того, чья именно это смерть.

– То есть за дамами приходит смерть женского пола, а за джентльменами – мужского? – уточнила дотошная Алка.

– Лично я бы предпочла строго наоборот, – заметила я, вспомнив свои ощущения на досмотре в международном аэропорту, где всех пассажиров ощупывала одна и та же симпатичная пограничница.

Мужикам-то это было вполне приятно, а вот мне никакого удовольствия не доставило!

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, но ведь смерть рисуют в виде скелета в бесформенном балахоне, разве нет? – напряг зрительную память наш художник-дизайнер. – Так о каких же половых признаках мы говорим? Скелет – он и есть скелет!

– Ну, здрасте! – всплеснула руками бабуля, сорок лет преподававшая школьникам биологию. – Ты что же, внучек, думаешь, по скелету нельзя определить, кому он принадлежал?

– Неужели можно? – Зяма с изумлением уставился на бесформенную кучку обглоданных косточек, в которую общими усилиями превратился папулин кролик по-перуански. – Нет, я в это никогда не поверю!

– Зяма, ты разве ничего не слышал про метод знаменитого антрополога Герасимова? – рассердилась бабуля. – Он ведь уже много лет назад умел восстанавливать по черепу лицо человека!

– Так то лицо! – фыркнул Зяма, полностью разделяющий распространенное мнение о том, что лицо в мужчине – вовсе не главное. – Мы же сейчас про совсем другие органы говорим!

– Бабуль, знаменитый профессор Герасимов для твоего невежественного внука не авторитет, – сказала я, уколов братца и заодно лишний раз продемонстрировав собственное интеллектуальное превосходство. – Я сейчас ему заключение другого специалиста организую, еще живого и действующего… Алло! Алло, Денис?

– Да, дорогая. – Капитан Кулебякин откликнулся на мой зов без задержки, но тон его мне не понравился.

Таким голосом смертельно уставшие мамаши разговаривают с любимыми, но безмерно надоедливыми малышами.

– Чего ты хочешь?

Думаю, если бы я промурлыкала что-нибудь вроде: «Я хочу медленно, медленно расстегнуть пуговки на своей блузке и снять ее», – мой милый милиционер живо сменил бы тон. Но я не стала его радовать и подчеркнуто деловито сказала:

– Я хочу задать один-единственный вопрос своему наиболее близко знакомому эксперту-криминалисту. Скажи, пожалуйста, можно ли по скелету человека определить, кем он был при жизни – мужчиной или женщиной?

– Блин, так я и знал! – непонятно, но с чувством выругался Кулебякин. – Инка! По-хорошему тебя прошу, не лезь не в свое дело! Я с тобой позже поговорю.

Трубка грозно загудела.

– Что сказал твой эксперт? – полюбопытствовала бабуля.

– Что это их с антропологом Герасимовым великая и страшная тайна! – пробурчала я, сердито заталкивая мобильник в карман джинсов.

– А я думаю, что смерть должна быть мужчиной, – неожиданно вступил в беседу папуля. – Говорят же: ангел смерти! А слово «ангел» мужского рода.

– А как же ангелицы? – немедленно заспорила с ним мамуля.

– О господи! – в продолжение божественной темы простонала я. – Вам еще не надоело?

У меня пропало желание участвовать в дискуссии о половой принадлежности господних ангелов, было лишь желание предметно, как женщина с мужчиной, разобраться с бойфрендом, который только что оскорбил меня возмутительным отсутствием внимания к моим запросам. Как насчет того, чтобы с моего бренного тела чего-нибудь снять, так он всегда пожалуйста! А как о посторонних скелетах несексуально поговорить, так это к покойному профессору Герасимову! А, ч-черт!

Телефон, с трудом забитый в тесный джинсовый карман, задергался, нервным криком просясь на волю. Думая, что это перезванивает Денис, которому стало стыдно за свое поведение, я заранее капризно надула губы, но лицо пришлось поменять: звонил Андрюха Сушкин из офиса. В самом этом факте не было ничего удивительного: как большинство представителей компьютерного племени, наш видеодизайнер предпочитает работать по ночам. И, поскольку над роликами для телевидения мы с Эндрю трудимся в паре, он считает совершенно нормальным позвонить мне в глухой полночный час с производственным вопросом типа: «Как думаешь, каким эффектом титры с экрана увести? Может, кровавыми струйками? Мне кажется, это будет просто супер для рекламы операционной косметологии!»