- Ложись. - Похлопывает ладонью по светлым простыням рядом с собой.

- Не боишься, что я снова попытаюсь тебя прикончить? - читает вызов в её янтарных глазах.

- Ты не такая дура, какой хочешь казаться, Влада. - Мужчина совсем немного сдвигается в сторону. - При всей твоей импульсивности, ты способна на здравомыслие. Поэтому... - его широкая ладонь вновь проходится по простыням. - Я не трону тебя. Я немного вымотался и просто хочу спать. Желательно, рядом с собой.

Понятия не имеет, способны ли эти слова её хоть немного успокоить, но он и в самом деле не планировал её трогать. Если только совсем немного. Да, и с неё на сегодня хватит.

- У тебя мало шлюх? - вздёргивает подбородок, а Туз почти подкатывает глаза. Язык чешется, чтобы ответить колкостью, но он сдерживается. Завтра ему рано вставать. Им нужно отправлять груз в Армению. Необходимо всё подготовить. Поэтому... спать.

- Ты сама ляжешь, или тебе снова помочь?

...

Она молчала. Не шевелилась, уставившись в белый потолок. Залезла под одеяло по самую шею, и прижала руки к груди. Тишина в спальне нарушалась лишь тяжёлым дыханием. Боялась поворачиваться на бок и подставлять мужчине свою спину. А о том, чтобы повернуться лицом, и речи быть не могло!

В ушах непонятный гул.

- Сколько тебе лет? – он не был уверен. Когда собирал о ней информацию, почему-то пролетел мимо строчки с датой рождения.

- Двадцать три. – не глядя на него, но чувствуя горячий взгляд на своей щеке. Словно на лице ей ставили очередное клеймо.

- Хм…

Хм? Что это значит?

Брюнетка плотнее прижимает к груди одеяло, и сглатывает накопившиеся слюну. Кажется, что слишком громко. Потому что Руслан тихо хмыкает и закидывает за голову вторую руку.

Взгляд девушки машинально скашивается на тугие мышцы на его животе, что натягиваются при каждом его движении. Одеяло на нём сползает чуть ниже, обнажая резинку от боксёров и тёмную волосяную дорожку, что вела ниже. Сволочь. Хорош.

- Мне жаль. – он разрывает тишину хриплым надломленным голосом. Слегка поворачивает к девушке голову.

Влада ничего не отвечает. Не произнося не слова, переводит на мужчину вопросительный взгляд. Прикусывает язык, чтобы не проронить очередную язвительную фразочку.

- Жаль, что ты потеряла отца. - поясняет. Как-то отрешенно. – Кем бы он ни был для меня, но для тебя это самый близкий человек. И мне действительно жаль, что ты потеряла обоих родителей.

Девушка снова ничего не отвечает. Руслан замечает, как подрагивает её подбородок, и она прикусывает нижнюю губку. Золотистые глаза сверкнули блеском в свете ночника. Ему показалось, что из её глаз выходит древесная смола, а не слёзы. Пара слезинок, тягучих, смотрящих на него из уголков её глаз. Руслан протягивает руку…

Что ты делаешь, идиот?

Не делай этого. Ты и так уже по уши в дерьме. Не делай. Не. Делай.

Делает…

Удивляется, когда она даже не шелохнулась. Настигает её лица и большим пальцем стирает каплю.

- Если тебе от этого станет легче, – убирает руку, пока по ней не хлопнула непредсказуемая девчонка. – я своих родителей тоже потерял. Правда, это было очень давно.

- Мне от этого не легче. – Шмыгает маленьким носиком и вновь погружается в потолок.

- Хочешь… - не говори этого. Не предлагай. Что ты творишь?! Кто тебя тянет за язык, придурок? – … я убью Аркашу?

- Что?!

Бля. Лучше б молчал.

- Ничего. – отмахивается, словно не он сейчас предложил ей убить человека.

Развязывать войну из-за девчонки? О чём он вообще?

Ещё шумиха по Кротову не стихла. Какой Аркаша? Он, конечно, может всё сделать тихо и незаметно. Но Аркаша пока не стоит костью поперёк его горла. Поэтому… - забудь.

Что это был, блять, за порыв? Совсем с катушек съехал? Это всё она. Чёртова ведьма. Нужно избавиться от неё. Взять то, что хочет, и избавиться.

...

- Слабоумный! – толчок в плечо. Настолько сильный, что его ноги непослушно запинаются об корявый кленовый корень, что торчал из промерзшей земли. – Что? Так и будешь молчать?

Смех. От этого мерзкого, задушенного смеха, ему хочется заткнуть уши. Не слышать. Не слушать. Сделать вид, что его здесь нет.

Руслан упирается ладошками в колючую землю и пытается подняться. Не слушай их. Это они слабоумные.

Удар по ногам, неожиданная подсечка, и он снова падает, больно ударяясь локтями.

- Ну? Заплачь хотя бы! – да, заткнись ты уже! Оглядывается на пацанву. Они закатываются от смеха, держась за животы. Шестёрки. Корж у них тут самый главный. Гады. – Может, так ты заговоришь?

Хватает его за грудки поношенной куртки с чужого плеча, и толкает в сторону.

- Пацаны! Помогите мне! Я тут где-то собачье дерьмо видел!

Тащит его под громкое улюлюканье и гогот. Руслан вырывается. Но силы не равны. Потому что Корж старше его на несколько лет и крупнее раза в три.

Бесится, что Руслан не стал перед ним стелиться. С самого первого дня, по прибытии в детдом, смотрел на всех свысока. Ни с кем не разговаривал, кроме педагогов. И с Шуриком. Он был на год младше, хромой. Но весёлый и отзывчивый. К нему Руслан прикипел. А остальные – оно того не стоит. Вот они и бесятся до сих пор. Слабоумным прозвали. Идиоты.

Руслан падает, ноги ползут вслед за телом. А они всё смеются.

Слабоумный!

Слабоумный!

Какофония из мерзкого хохота, посторонних звуков и собственного рычания… она доводила до той самой точки кипения. Точки невозврата.

Пока его тащат, он хватается за приблудившуюся корягу. Цепляет неожиданно сильными пальцами…

- Я не слабоумный! – Рычит. Впервые одаривая их парой слов.

Размах… он и не подозревал, что его руки могут быть такими сильными.

Корж валится на землю, а Руслан продолжает стискивать в руках увесистую палку. Прижимает её к себе и скалится. Как зверёныш, что ждёт ещё одного нападения. Опускает взгляд, глядя на то, как из-под головы белобрысого обидчика сочится кровяная дорожка. Пачкая собой чуть подтаявший снег в алый цвет.

- Ах ты урод! – слышит со стороны. Совсем близко. Бах!

Темно. Глухая боль в голове.

Дёрнулся, чтобы отбиться…

Чёрт… ловит собственное ускользающее дыхание. Виски пульсируют так, что даже глаза болят. Словно кто-то пытается выдавить ему глазные яблоки.

Опять. Опять ему это снится. Будто заезженная потертая кинопленка. Изображение смазано. Но ощущения… зашевелился каждый волосок. Больно. Так, сука, больно.

Отдышался, наконец. Провёл ледяными пальцами по волосам и осмотрелся. Комната не его. Конечно… как он мог забыть?