— Что, Том?! Я тебя ранила?!

— Нет, жестокая… ты меня… за что, Нелл Гвинн, за что?.. Ты меня убила!

Она взвыла от ужаса и склонилась ниже, к самому лицу умирающего от ее руки Тома. В тот же миг стальные кольца его рук сковали все ее движения, а еще через секунду она оказалась лежащей на земле, а Том целовал ее в губы, и у Нелл не было ни малейшего шанса освободиться.

Кроме одного, очень болезненного для Тома. В былые времена она никогда бы не сделала такого, но сейчас времена были иными. Нелл Куинс резко согнула ногу в колене.

Она была уверена, что промахнулась, но проклятый клоун почему-то покатился по земле с завываниями и горестными воплями.

— О, Нелл Гвинн, твое сердце изо льда, кровь — из снега, а коленки — из камня! Бить умирающего от твоей же руки…

— Ты все врал!

— А если бы не врал? Представь, ты бы уже была убийцей! И все только потому, что, как всегда, сначала сделала, а потом подумала.

— Ты мерзавец!

— Не спорю. Я совершал плохие поступки. Но я не убивал своих знакомых и не бил женщин.

— Да ты…

— В то время как ты, Нелл, стреляла в своего знакомого, более того, в своего…

— Нет!

— Хорошо, просто в знакомого. Стреляла в него, а потом била его по жизненно важным органам.

— Я тебя даже не коснулась!

— И слава Богу, но ведь хотела?

— Я тебя ненавижу!

— Я тоже тебя люблю.

Нелл вскочила наконец на ноги, красная, растрепанная, злая, как целое осиное гнездо, в которое бросили сосновую шишку.

— Том Хэккет! Я не хочу, чтобы ты шастал по моему лагерю, не хочу с тобой разговаривать и не желаю слушать твой бессмысленный треп.

— Нелл Куинс! В лагерь, где в меня стреляют из дробовика, я и сам — ни ногой. Разговаривать я перестать не могу, потому что люблю это дело, а ты не слушай, это пожалуйста. Кстати, поправь купальник.

Она ахнула и прикрыла руками практически обнаженную грудь, на которую все это время безо всякого стыда пялился негодяй Хэккет.

Том важно кивнул.

— Молодец. И будь внимательнее. В лагере есть мужчины, а ты — начальник. Нельзя распускать подчиненных видом своей голой…

— Том!

— Молчу. Я пошел?

— Иди.

— Иду. Пока?

— Иди отсюда!

— Пока-пока. До встречи.

— Только на том свете.

— Мадам, с вами и тот свет — чистый парадиз.

— Уходи!

— Ушел, ушел.

Он действительно скрылся в лесу, а Нелл побрела назад, в лагерь. Сил у нее не осталось, мысль о том, что сейчас придется что-то объяснять, была невыносима.

Сотрудники, не зная того, выручили ее. Сэм ковырялся с почти реанимированным джипом, Мел демонстративно завернулась в махровый халат и что-то записывала в большую тетрадь. Джои видно не было. Нелл угрюмо обозрела поле битвы и отправилась в свое бунгало. Здесь она рухнула на кровать — и немедленно уснула, как убитая.

Следующие несколько дней Нелл пребывала в состоянии нервного и напряженного ожидания неприятностей. В том, что они будут, не было никаких сомнений, потому что отвратительный Том Хэккет нахально перенес свою стоянку прямо к границам их лагеря.

Для начала Нелл учуяла запах костра и чего-то жареного, потом Джои незаметно испарился, потом Мел решила пойти предложить новому соседу соли, а Сэм простодушно добавил, что после ужина можно встретиться на нейтральной территории пляжа. Таким образом, к исходу вторых суток после встречи с Томом Хэккетом Нелл осталась в гордом одиночестве, а все ее сотрудники пали жертвами убийственного обаяния, которое излучал этот человек.

Впрочем, свое обещание он выполнял, на глаза Нелл не показывался, в лагере не бывал и разговаривал не с ней, а со всеми остальными. Теперь на пляже Нелл купалась в гордом одиночестве, потому что все остальные так и увивались за двухметровым красавцем. С ним, видите ли, веселее. Нелл сидела в стороне, дулась и сама себе напоминала обиженную школьницу.

Конец одиночеству пришел неожиданно. Сэм предложил сплавать на скорость до ближайшего рифа, все согласились, а когда заплыв начался, даже Нелл не смогла отвести глаз от удивительного зрелища.

Том плыл баттерфляем, наиболее трудоемким, но и наиболее красивым плавательным стилем. Пенный бурун вокруг него вполне подошел бы какому-нибудь катеру, над гладью океана ритмично вздымались широченные плечи и спина. С первых секунд было ясно, что конкурентов у него нет и быть не может.

Сэм неторопливо и размеренно выгребал брассом, Мел изо всех сил старалась плыть кролем, Джои скользил у самой поверхности воды, пользуясь совершенно невообразимой, хотя и эффективной техникой плавания, напоминавшей скольжение водяной змеи. Все это было мило и неплохо, но очень медленно, и Том успел вернуться и вылезти на берег, пока остальные еще находились на пути к рифу.

Он специально выбрался на берег подальше от пляжа, потому что еще позавчера приметил там шикарные цветочки. Надо будет спросить у Сэма их название. Нарвал целый букет и побежал к пляжу. Несмотря на почти двухметровый рост, он умел двигаться почти абсолютно бесшумно, бежал легко, упруго отталкиваясь от земли и не обращая внимания на камушки и коряги.

Нелл лежала на песке, закрыв глаза и раскинув руки, когда ей на грудь вдруг посыпались цветы. Она вздрогнула и открыла глаза. Прямо над нею высился Том Хэккет с широкой улыбкой на лице, а из его рук на Нелл сыпались лиловые и розовые цветы. Это было красиво, учитывая, что они находились посреди белого песчаного пляжа на берегу океана, и никого — не считая участников сегодняшнего заплыва — вокруг не было. Нелл немедленно занервничала и торопливо села, подтянув коленки к груди и испытывая странное смущение в присутствии Тома.

А ему хоть бы что! Осыпав Нелл цветами, он повалился рядом на песок и дружелюбно поинтересовался:

— Не хочешь восстановить отношения?

Она возмущенно взглянула на него, и Том рассмеялся, блеснув на солнце белоснежными зубами.

— Понятно. Пока не хочешь. Подожду, не страшно. А спросить ни о чем не хочешь? Все-таки десять лет прошло.

Она вложила в свои слова максимум иронии и сарказма, но не смогла избавиться от горечи.

— Вот именно. Целых десять лет. О чем же теперь спрашивать? Почему ты не купил хлеба в тот вечер?

Том погрозил ей пальцем.

— В тот вечер хлеб был ни при чем. Мы поругались из-за другого.

— Я не хочу вспоминать.

— А я не могу забыть.

— Так я и поверила.

— Можешь не верить. Но я все помню. И то, как бродил по городу и жалел тебя, тоже помню.