Как же узнать, что видят, или думают другие люди? За примерами не нужно далеко ходить – достаточно взглянуть на современные скульптуры и инсталляции и… общественную реакцию на них.

В апреле 2013 года в кафедральном соборе Святого Иоанна Богослова в Нью-Йорке проходила выставка «Наблюдения (с мыса Доброй Надежды)» южно-африканской художницы Джейн Александер. Перед алтарями, в нефе, во дворах и на подоконниках были расставлены странного вида статуи – полулюди-полузвери. Большинство были практически голые. Я видела мальчика с лицом обезьяны, собаку с головой человека, птицу с длинным клювом, но без крыльев, женщину-кошку с золотой диадемой на голове и обрубками вместо рук. Одни существа сидели на ящиках с боеприпасами; у других были завязаны глаза; третьи волочили на веревках мачете и игрушечные грузовички.

Эти странные скульптуры, установленые в месте, где люди обычно молятся и ищут душевного успокоения, произвели на меня неизгладимое впечатление. Наблюдения, которые я описала выше, носят объективный характер. Но объективностью могли похвастаться далеко не все. У широкой общественности выставка вызвала и восторг, и омерзение, причем в равных пропорциях. Тогда как New York Times писала, что выставка «изумительная»[84], «зловеще красивая» и «идеально вписывается в обстановку собора», другие критики сочли ее «провокационной»[85], «шокирующей»[86] и «отталкивающей с учетом того, что она проводилась в церкви»[87].

Конечно, не всем нравятся одни и те же вещи – все мы существа субъективные, но важно, что наша субъективность может исказить то, что мы видим. Все посетители смотрели на одну и ту же инсталляцию, но видели разное. Одни воспринимали ржавый серп как символ плодородия, другие – как символ разрушения. Кто прав? Никто. На нем не было подписи, а значит ни один из вариантов доказать нельзя. Единственный объективный и точный ответ: ржавый серп – это ржавый серп. Назвать его чем-то другим – значит исказить факты.

Посмотрите на фотографию с выставки (рис. 13). Что вы видите? Что первое бросается в глаза?

А теперь представьте, как будут отличаться ответы людей в зависимости от их опыта, приоритетов или даже профессии. Набожный прихожанин сосредоточится на церковной утвари на заднем плане, в то время как продавец – на обуви статуй. Студент-антрополог наверняка посмотрит на человекообразных существ с собачьими головами иначе, чем человек, который собак боится. Кроме того, сильнейшее влияние на восприятие оказывают индивидуальные ценности, воспитание и культурная среда. Один будет спокойно разглядывать голые скульптуры, другой смущенно отведет взгляд. При этом первый, скорее всего, заметит, что руки существ неестественно длинные, а второй – нет. Что бы сказал врач о ребрах статуй? Или организационный консультант об идеальных шеренгах? Но главное – заметит ли врач шеренги, а консультант – ребра?

Все мы живем и работаем с самыми разными людьми, нам нужно быть готовыми взглянуть на вещи их глазами. Проведем небольшой тест. Посмотрите на фотографию другой скульптурной инсталляции (рис. 14). Как бы вы описали эту статую?

Как, по-вашему, описал бы ее сотрудник службы надзора за условно осужденными? Поскольку большинство нарушений испытательного срока и условно-досрочного освобождения связаны с наркотиками, он может обратить внимание на закрытые глаза, вялый рот, запрокинутую голову и решить, что это признак наркотического опьянения. А как насчет жертвы сексуального насилия? Вероятно, она сочтет, что голова скульптуры не запрокинута, а намеренно откинута назад, глаза зажмурены, а рот открылся в ожидании жуткой сцены.

Реалистичная инсталляция Тони Мателли (февраль 2014 г.)[88] – кажущийся живым мужчина в нижнем белье (рис. 14) – вызвала шумиху во всем мире и освещалась крупнейшими средствами массовой информации от Time до International Business Times в Индии. Реакции были самые разнообразные: от пародий в Твиттере до протестов и петиций. Если одни люди считали статую комичной и открыто забавлялись, наряжая ее в костюмы и шляпы, то другие нашли ее пугающей и требовали немедленно убрать. Одни видели в голом мужчине потерянную, несчастную личность, другие – безжалостного агрессора.

Это произведение не часть перформанса. Это статуя из окрашенной бронзы. В неизменном выражении ее лица одни видели меланхолию, другие – угрозу.

Сам художник стал невольным примером тому, что хотя мы знаем, что все видят вещи по-разному, но не всегда в это верим. Хотя Мателли и признает, что «каждый человек подходит к произведению искусства со своим собственным опытом, мировоззрением, своими надеждами, страхами и тому подобным», он тут же добавляет: «Думаю, некоторые люди видят в этой работе то, чего на самом деле в ней нет»[89].

Возможно, художник не имел цели наделить свое творение эмоциями, политическим или сексуальным подтекстом, но люди видят то, что видят. Мы никогда не сможем видеть мир одинаково, но возникающие в связи с этим проблемы сглаживаются, когда мы признаем визуальные различия, а не игнорируем их.

Знание о том, сколько всего влияет на наше восприятие и как восприятие влияет на то, что мы видим, может помочь избежать недопонимания и недоразумений. Вы не будете огорчаться, что другие люди видят вещи совсем не так, как вы. Они действительно не видят, в принципе не могут видеть так же. Никто не видит вещи такими, какими их видите вы, кроме вас самих.

Видеть сквозь фильтры подсознания

Так как все мы видим реальность через мощные, но почти неощутимые фильтры восприятия, мы должны это компенсировать, чтобы получить более точную фактическую картинку. Это возможно сделать тем же способом, как мы развивали навыки активного наблюдения: с помощью тренировки.