На этот раз он приземляется прямо на мою киску, едва задевая внутреннюю поверхность бедер, когда шлепает по моим пухлым, намокшим внешним складкам, поднимаясь вверх, чтобы ударить по моему клитору. На этот раз я действительно кричу, несмотря на трусики во рту, утыкаясь лицом в одеяло и впиваясь пальцами в кровать. Дрожь во всем теле пробегает по мне, каждый мускул чувствителен, который я напрягаю, чтобы не кончить.

— Нет, принцесса, — приказывает Виктор. — Я хочу услышать твое удовольствие и твою боль. Не отказывай мне в том, чего я хочу, или твое наказание будет длиться гораздо дольше, прежде чем я позволю тебе освободиться. — Затем он наклоняется, поворачивает мою голову в сторону, берет шелк у меня во рту и выдергивает его, не оставляя ничего, что могло бы приглушить звуки.

О боже. Я больше не могу держаться. Я дрожу от желания, мое тело сотрясается от усилий, мое возбуждение скользит по внутренней стороне бедер, истекая от потребности кончить.

— Кто-нибудь услышит, — шепчу я, мой голос дрожит, щеки пылают от смущения при этой мысли. Здесь целый штат прислуги, не говоря уже о всех, кого мы знаем, которые живут с нами этажом ниже. Любой из них может слышать…

— Мне все равно, — хрипло говорит Виктор. — Пусть они слышат. Что важно, так это то, что я хочу это услышать, малышка. Твои крики, твои стоны, твои вопли удовольствия. — Его рука гладит изгиб моей задницы, спускается по бедру, так дразняще близко к тому месту, где мне это нужно. — Мало что возбуждает меня так, как звуки, которые ты издаешь, когда я наказываю тебя, принцесса. — Он сжимает в горсти мою задницу, плоть покалывает в его хватке. — За исключением, возможно, звуков, которые ты издаешь, когда кончаешь.

Черт. Его глубокий, рычащий голос с сильным акцентом вызывает во мне трепет удовольствия, который почти сводит меня с ума. Я не знаю, как я могу больше терпеть, сколько еще я смогу продержаться, прежде чем развалюсь на части, независимо от того, даст он мне разрешение или нет. Когда он отступает, и я знаю, что будет дальше, я прерывисто вздыхаю, говоря себе, что смогу продержаться еще немного. Я могу удержаться от оргазма еще всего несколько секунд. Конечно, он позволит это, если я доставлю ему удовольствие. И я знаю, что это доставляет ему удовольствие.

На этот раз я не заглушаю свой крик, когда флоггер ударяет меня между бедер. Хвостики щелкают по моему клитору, жгучее удовольствие разливается между моих бедер, и я слышу стон удовольствия Виктора, когда он снова взмахивает им, и моя спина выгибается, с моих губ срывается еще один крик.

— Пожалуйста! — Я задыхаюсь, чувствуя, что не могу вынести этого ни секундой дольше. — Пожалуйста, Виктор, я больше не могу…

— Чего больше не можешь? — Он натягивает фалды на мою задницу, и я чувствую, что они мокрые от моей киски, кожа намокла от того, насколько я возбуждена. — Скажи мне, малышка, что тебе нужно?

— Я…о, Виктор, пожалуйста…

— Скажи это. — Его голос глубокий и угрожающий. — Скажи это, или я буду хлестать твою киску до тех пор, пока ты не сможешь остановиться, принцесса, а затем я накажу тебя за то, что ты кончила без разрешения. Пройдет много времени, прежде чем ты получишь удовольствие от моего члена, если ты вообще его заслужишь, если только ты не будешь умолять так, как, я знаю, ты можешь.

О боже. В этот момент ничто не звучит хуже, чем пустой оргазм без его прикосновений ко мне, за которым следует отказ во всем остальном. Мне нужно кончить, но больше всего на свете мне нужно кончить с ним, наполняющим меня, с трением о мой клитор и его толстым членом, толкающимся в меня, и я готова сказать все, что он хочет, если я могу это получить. Кроме того, разве я не пришла сюда сегодня вечером с намерением изучить это до конца?

— Мне нужно кончить, — шепчу я, задыхаясь. — Мне это так нужно, пожалуйста, заставь меня кончить, Виктор, пожалуйста, позволь мне, мне это нужно…

Я задыхаюсь, слова перекрывают друг друга, и я почти рыдаю от облегчения, когда слышу, как флоггер падает на пол.

— Хорошо, малышка, — грубо напевает Виктор. — Я дам тебе то, что тебе нужно. Я заставлю эту киску кончить для меня…

— Да, о боже, да, пожалуйста… — Я прижимаюсь лбом к одеялу, еще одна дрожь пробегает по мне, когда я чувствую, как мое тело сильно сжимается, жаждущее его члена. Я ожидаю услышать звук его молнии, почувствовать, как его набухший кончик прижимается ко мне, и это предвкушение больше, чем я могу вынести. Но, к моему полному шоку, это совсем не то, что происходит.

Я задыхаюсь, когда Виктор опускается на колени позади меня, его руки сжимают покрасневшую, покалывающую спинку моих бедер, когда он наклоняется вперед, вдыхая.

— Блядь, ты такая влажная, принцесса, — стонет он. — Такая влажная для моего члена. Но не сейчас. Ты так хорошо приняла свое наказание, что, думаю, сначала я заставлю тебя кончить вот так.

И затем, когда он опускается на колени позади меня, я чувствую, как его горячий язык скользит по моему клитору.

— Виктор! — Я выкрикиваю его имя, вздох потрясенного удовольствия срывается с моих губ, когда я выгибаюсь назад, его рот прижимается к набухшим складкам моей киски, когда он проводит языком от моего клитора к входу, кончик его языка на мгновение погружается внутрь, поглощая мое возбуждение, а затем возвращается к моему клитору, где я пульсирую для него, отчаянно нуждаясь в его прикосновениях.

Я забываю о любых мыслях о смущении или сдерживании. Я забываю обо всем этом, лишь удовольствие, которое дарит мне Виктор, растекающиеся по моему телу, когда я выгибаюсь назад, терзаясь о его лицо, отчаянно желая большего от его горячего, влажного, ласкающего языка на моем клиторе, подводящего меня к кульминации, в которой я так сильно нуждаюсь. Это так приятно, его руки сжимают мои бедра, притягивая меня обратно к своему лицу, пока он пожирает меня. Я никогда не представляла, что мужчина может есть меня вот так, голодно и страстно, как будто вкус, аромат и звуки меня, моего удовольствия управляют его собственным.

— О боже, Виктор! — Я кричу, чувствуя, как напрягается мое тело, тугой узел удовольствия глубоко внутри меня начинает развязываться, мои бедра дрожат, когда он сжимает их, раздвигая мои ноги, его язык ласкает мой клитор, когда я брыкаюсь ему в лицо. — Черт возьми, я иду, Виктор!

Я громко стону, издаю долгий, беспомощный звук чистого удовольствия, который заканчивается звуком, почти воплем, когда я жестко