litbaza книги онлайнПолитикаОхота. Я и военные преступники - Чак Судетич

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 121
Перейти на страницу:

— Они — очень известные люди, — сказал он, пытаясь убедить нас в том, что полиция сразу же схватит Младича, если он окажется в Македонии. — Все знают их в лицо.

— Арест такого человека будет иметь для нас серьезные последствия, очень тяжелые последствия, — заметил Георгиевски. — Возможны даже террористические атаки…

Траянов добавил, что македонцы — не единственные, кто боится арестовывать обвиняемых трибуналом. Он указал на тот печальный факт, что силы НАТО в Боснии и Герцеговине, а также в Косово, тоже не преуспели в этом деле. «Все хотят, чтобы их арестовал кто-нибудь другой», — сказал македонский министр.

Я просила македонцев действовать более решительно:

— Просто сделайте это… Мы пришлем самолет. Кроме того, нам необходимо арестовать их активы. Они все еще действуют, и им нужно передвигаться, чтобы заниматься бизнесом.

— На этот счет можете быть совершенно уверены в нас: мы контролируем их активы и сможем заморозить счета без особых проблем, — пообещал Траянов.

— Мы не слишком боимся заморозить счета, — подтвердил Георгиевски. — Мы будем сотрудничать с вами.

Ох уж этот рефрен, эти обещания… «Мы будем сотрудничать»… Эти слова звучали, как церковный колокол, в завершение практически каждой официальной встречи на Балканах и в других странах все восемь лет моей работы в Международном трибунале. Каждое правительство, каждый чиновник, каждый натовский военный, каждый дипломат — все они обещали мне свое полное сотрудничество… с такой готовностью, что не стали предпринимать никаких действий для ареста Караджича и Младича, которые оставались на свободе более трех лет и останутся свободными еще долго. Эти слова, завершающие беседу, я слышала так часто, что уже стала воспринимать их как сигнал, что пора брать свою сумочку от Луи Вуиттон и уходить.

Мы покинули Скопье на следующее утро, 28 октября. Несколько часов мы ехали в Приштину столицу Косово. Этот богатый полезными ископаемыми регион сербские националисты считают колыбелью своей нации и утверждают над ним свой суверенитет, несмотря на то, что население края практически целиком состоит из албанцев. Из окна машины я смотрела на зеленые холмы. Мы проезжали мимо семейных крепостей, обнесенных высокими стенами. Мальчишки пасли на склонах овец и коз. Я вспомнила газетные статьи об этом крае, где говорилось о наркотрафике, бедности, неграмотности, недоедании, болезнях, младенческой смертности. Много писали о преступных сообществах, которые вывозили женщин из разных стран Европы и Азии, вынуждали их заниматься проституцией и относились к ним, как к скоту. В этом регионе никогда не было господства закона. Здесь существовал только один закон — закон кровной мести: око за око, жизнь за жизнь. Речь идет не о личной мести, продиктованной чувствами, а о древней, еще догомеровой форме поддержания социального порядка. Этот закон требует отмщения в любом случае, даже если убийство произошло случайно. Мужчины из семьи убитого не успокаиваются, пока не убьют мужчину из семьи убийцы.

После долгих лет репрессий со стороны сербов и массивных этнических чисток весны 1999 года жажда мести сделала жизнь в Косово очень опасной. Сербы, особенно пожилые, оказались запертыми в своих анклавах по всему региону. Дороги между анклавами пролегали по территориям, контролируемым албанцами. Соединения Армии освобождения Косово вели себя как настоящие банды. Они похищали и убивали сербов и представителей других этнических групп, чаще всего цыган, только за то, что они не были албанцами. Албанцы нападали даже на тех сербов, которых сопровождали представители миротворческих сил в Косово.

Миротворцы уже арестовали 400 человек по обвинению в различных преступлениях. 14 из них обвинялись в военных преступлениях. В стране не существовало никакой правовой системы для отправления судопроизводства. Но даже если бы она существовала, проводить суды было бы слишком опасно. Слухи о том, что Международный трибунал собирается выдвинуть обвинение против лидеров АОК за убийство сербов, вызвали ярость у албанцев. Лидеры АОК умело использовали всеобщую истерию против трибунала, подобно тому, как это сделал Милошевич в Белграде.

Мы прибыли в Приштину около полудня и направились на главную базу миротворцев. Я была поражена тем, как ужасно выглядел город. На улицах валялись груды мусора, на стенах домов виднелись следы пуль и осколков. В то же время на многих крышах и балконах были установлены спутниковые тарелки. Мне предстояло встретиться с командиром миротворцев, немецким генералом Клаусом Райнхардтом. Он в весьма мрачных тонах описал мне этническую вражду, царящую в Косово, и высказал беспокойство относительно того, что обвинения, выдвинутые в адрес бывшего командующего АОК, Аджима Чеку, создадут проблемы и для миротворцев, и для миссии ООН в Косово. Генерал Райнхардт сказал, что хотел бы как можно раньше получить информацию о возможности подобных обвинений. Я дала понять, что трибунал собирается преследовать только самых высокопоставленных преступников. В то же время я сообщила, что, несмотря на проблемы с безопасностью и враждебность албанских военных лидеров в отношении трибунала, мы собираемся беспристрастно расследовать преступления, совершенные Армией освобождения Косово, для чего нам потребуется поддержка миротворцев и всемерная защита. Генерал Райнхардт заверил, что обеспечит необходимую нам поддержку.

Днем мы встретились с главой миссии ООН в Косово, Бернаром Кушнером, бывшим министром здравоохранения Франции и одним из основателей международной гуманитарной организации «Врачи без границ». Кушнер согласился, что обвинения в адрес АОК очень важны для миссии ООН и международного присутствия в Косово. Он назвал их даже «политически необходимыми». Сотрудники миссии сообщили, что заинтересованы в расследовании преступлений, совершенных после окончания бомбардировок НАТО. Мы проинформировали Кушнера о том, что эти преступления, в том числе систематические убийства и похищения, подпадают под юрисдикцию трибунала.

Вечером охранники миссии ООН и солдаты-миротворцы проводили нас в отведенный нам дом на территории лагеря миротворцев. Электричества не было. Единственным туалетом пользовались десять человек. Мне выделили маленькую комнату. Простынями на постели явно кто-то уже пользовался. Я возмутилась, но скоро узнала, что чистого белья попросту нет. Мне пришлось распаковать чемодан, застелить постель своей одеждой и попытаться заснуть. Кожа страшно зудела. Я открыла окно, чтобы подышать свежим воздухом, но на улице кто-то начал стрелять. Я лежала и не понимала, как могла оказаться здесь, в этом месте, которое ничем не напоминало Европу. Раздался еще один выстрел. Я закрыла окно и провалилась в сон. Утром пришлось принимать холодный душ.

Потребовалось меньше часа на то, чтобы понять, что расследование военных преступлений и отстаивание прав человека потребует гораздо большего, чем готовность мириться с грязными простынями, бессонными ночами и очередями в туалет. Подобная работа связана с личным риском. Этот риск закаляет душу, и примером тому может служить огонь, пылающий в душе Наташи Кандич, основательницы Фонда гуманитарного права в Белграде. Эта невысокая сербка с хриплым голосом, севшим от долгих лет курения, преисполнена желания защищать права человека. Не думая о сербской полиции и жестоких бандах албанцев, Наташа путешествовала по Косово на машине во время бомбардировок НАТО. Она разыскивала свидетелей высылки албанцев. Даже спустя много месяцев после этого она выглядела физически разбитой. Увидев ее впервые, я сказала себе: «А ведь я провела здесь всего один день…» Наташа закурила, я тоже. Потом она стала рассказывать об ужасной ситуации в Косово.

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 121
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?