– Сержант, мы это обсуждали уже тысячу раз. Если бы имелся очевидный мотив, убийца давно бы стоял перед судом. Мы ищем семя, из которого проклюнулось преступление.

Хупер кратко, насколько позволяла вежливость, подтвердил: он знает, что следственная группа занимается поиском семени.

После того как Дэвид удалился, Лейла воспользовалась его советом – прочитала стихотворение сама.

И при этом все время широко улыбалась – точно бабуин, у которого торчит из пасти банан.

Джаз, Келли, Дервла и Мун почтительно слушали, а когда она закончила, наперебой зачирикали, что стихотворение очень, очень хорошее.

А Воггл из своего угла изрек, что вся поэзия – попытка формализовать язык и свидетельствует лишь о тоталитарном складе ума.

– Слова – те же анархисты. Им требуется свобода.

Но на него не обратили внимания. Этому уже научились, хотя и проявляли осторожность, подсчитывая минуты до дня голосования.

– Вещица отпад! – заключила Мун. – Прикольная штука. Молодчина. – Ее манчестерский акцент с каждым днем становился все сильнее.

– Ты заметила мою красную помаду? – не выдержала Лейла.

Заметили все.

– Некоторые антропологи полагают, что женщины красят губы в красный цвет, чтобы рты напоминали влагалища.

– Угомонитесь, девушки, – вмешался Газза, снимая с плиты чайник. – Попробуйте мой ужин.

– Говорят, что женщины красят губы, чтобы привлечь мужчин, а я делаю это ради прославления.

– Кого? – простодушно спросил Джаз.

– Моего влагалища.

– Нормально!

– Слушай, – снова вмешался Гарри, – если тебе потребуется помощник, я к твоим услугам: будем прославлять вместе.

– Осади, Гарри! – прервала его Мун. – Речь не о том, чтобы трахаться с мужиками, а о том, чтобы стать сильной, одухотворенной женщиной. Так, Лейла?

– В самую точку, Мун. Все сечешь!

А Келли, видимо, секла не очень.

– Я про этих антропологов: почему надо, чтобы лицо напоминало ну… всякие органы?

Лейла на мгновение задумалась. Раньше ее об этом ни разу не спрашивали – знакомые обыкновенно задумчиво кивали и просили передать им гуакамоле.[17]

– Ну, не в буквальном смысле слова, – нашлась она. – Это всего лишь образ – символ гениталий, чтобы подвигнуть мужскую особь к деторождению.

– Теперь все ясно, – отозвалась Келли.

– Вот почему у самок обезьян розовые задницы. В противном случае вид давно бы вымер. Так что доверьтесь женщине.

Все глубокомысленно кивнули.

– А знаете, что у обезьян тоже есть знаки зодиака? – продолжала Мун. – Одна астрологиня составила гороскопы на всех приматов в лондонском зоопарке. Узнала всю их подноготную – характеры и прочее. Здорово, правда?

Накануне Дервла решила встать первой, чтобы первой занять душевую. Но обнаружила, что Мун ее опередила: не потому, что она была такой ранней пташкой, а потому, что только-только собралась в кровать.

– Закончила читать книжку с Красным драконом. Ту, что приволокла Сэлли. Первую часть, где действует Ганнибал Лектор.[18]Ужасно захватывает! Такие кошмарики! Самое страшное – убийства совсем без причины. Только потому, что какой-то псих окончательно спятил и решил заделаться серийщиком.

Дервла подождала, пока Мун почистит зубы и неверным шагом направится в спальню.

– Разбуди, если сядут жрать.

И вот Дервла осталась одна – в нижнем белье, перед зеркалом. Она явственно ощущала движение за стеклом. Все они тут время от времени чуяли присутствие посторонних. А ночью, когда в спальне гасили свет, за зеркалом мелькали смутные тени. Дервла понимала: то ли друг, то ли недруг явился, чтобы встретиться с ней.

– Зеркало, зеркало, можешь ли рассудить, кому из нас суждено победить? – будто бы в шутку продекламировала она и выдавила на щетку пасту. Никакой редактор ни за что бы не сообразил, что она разговаривала с живым человеком.

Вскоре, как и каждое утро, на стекле появились буквы – корявые, некрасивые, поскольку писать приходилось шиворот-навыворот. Всего на расстоянии вытянутой руки, подумала Дервла.

«Воггл у зрителей номер один», – гласило сообщение.

От изумления она чуть не выпалила его имя. Неужели победитель Воггл? Но, на счастье, сдержалась. Только на мгновение потупилась.

Между тем анонимный информатор дописал сообщение:

«Келли – вторая. Ты – третья. – И в конце: – Желаю удачи. XXX».

Дервла дочистила зубы и ополоснула лицо. Значит, она на третьем месте. Не так плохо, если учесть, что претендентов десять. Но все же удивительно, что Воггл пробился в лидеры. Однако, поразмыслив, она решила, что дело в шокирующей необычности – это скоро пройдет.

Гораздо опаснее Келли.

Милая девочка. Она понравилась Дервле. И зрителям явно тоже. Ну, ничего, впереди еще восемь недель. Всякое может случиться. Келли не удастся вечно оставаться такой радостной и сияющей!

Перед тем как уйти, Дервла старательно стерла буквы со стекла и поцеловала собственное отражение. Она решила, что ее незримый приятель оценит этот дружеский знак.

Колридж на цыпочках прошел из кухни в гостиную со второй банкой пива. Наверху спала жена. Она заснула до того, как он явился домой, и еще не успеет проснуться, когда в шесть он опять отправится на работу. Жена оставила записку, в которой говорилось, да, мол, они живут под одной крышей, но она уже три дня не видела собственного мужа…

Инспектор нашел шариковую ручку и приписал снизу: «Я с тех пор нисколько не изменился». Вечером записка будет лежать на этом же месте. Только миссис Колридж добавит: «А жаль…»

Любящая жена, конечно, шутила, но частенько говаривала: легко питать нежность к человеку, которого совершенно не видишь.

Колридж захватил домой вырезки из газет с сообщениями о первой неделе, проведенной участниками шоу «Под домашним арестом». Сверху была приколота фотокопия записки на бланке «Любопытного Тома». Заголовок гласил: «Анализ популярности «арестантов» (зрители/пресса) на восьмой день игры». Автор был изумительно лаконичен:

Воггл – всеобщий любимец. Мегапопулярность.

Дэвид – гаденыш. Активно не нравится.