– Да, разумеется, – наконец отозвался отец. – Наверное, ты права.

– С ним плохо обращались, он весь избит. Мы можем не только вернуть ему здоровье, но и наставить на путь истинный.

– Конечно, можем. – Он уже улыбался, явно радуясь не только тому, что сомнительная проблема была благополучно решена, но и тому, что они уже добрались до дома. – Не сомневаюсь, ты поступила правильно. Вполне вероятно, это Божий промысел.

Божий промысел. Ну что еще он может сказать? Сузанна горько усмехнулась и пошла сменить Бена, которому велела дежурить около Коннелли. В зале было темно, на прикроватном столике горела единственная свеча. Коннелли лежал в постели на животе в рубашке пастора, которую Сузанна приказала Бену натянуть на него. Рубашка была короткая и тесная и едва сходилась на тощей груди спящего, но все-таки она была свободного покроя и хоть отчасти прикрывала его.

– Уже утро, мисс Сузанна? – Бен зевнул, очнувшись от дремы. Он прилег в кресле-качалке рядом с кроватью.

– Нет, еще середина ночи. Он просыпался?

Бен отрицательно покачал головой.

– Нет, за все это время он не шелохнулся. Спал, даже когда я напяливал на него рубашку, а уж тут пришлось повозиться, скажу я вам.

– Могу себе представить. Ты хорошо потрудился, Бен. Иди теперь в сарай и помоги отцу с Мики. Потом можешь ложиться спать.

– Слушаюсь, мэм. – Бен встал, потянулся и взглянул на неподвижную фигуру на кровати. – А он как?

– Я посижу здесь немного. Иди же. Бен…

– Да, мэм?

– Не забудь выполнить всю свою работу утром, а уж потом беги к Марии, ты меня понял?

У Бена хватило совести покраснеть.

– Да, мэм.

– Забудем об этом, ладно? Но чтобы такое не повторялось.

– Не повторится, мисс Сузанна, я обещаю, – промямлил Бен и вышел.

Парень искренне раскаивался, но Сузанна была уверена, что пройдет пара дней и обещание будет забыто. Она наклонилась над кроватью и чисто машинально положила ладонь на лоб своего пациента.

Лоб оказался немного горячее, чем нужно. Но это был пустяк. По опыту она знала, что, если бы он схватил лихорадку, болезнь бушевала бы уже вовсю. У Коннелли наверняка лошадиное здоровье, и он справится с заразой, которая гнездилась в гноящихся ранах на спине.

– Это тот человек? – шепотом спросил отец, входя в комнату и глядя на Коннелли.

– Да.

– Бедолага. Ты правильно сказала, мы излечим не только его тело, но и душу. Милосердный Господь привел его на наш порог.

– Да. – В любом деле отец мог отыскать светлую сторону. Сузанна ласково улыбнулась ему: – Иди отдыхай. Завтра много дел.

– Ты права, разумеется. – Он похлопал ее по руке. – И должен признаться, я вконец вымотался. Сама-то скоро ляжешь?

– Мне еще кое-что надо сделать. Но я быстро.

– Что бы мы без тебя делали, Сузанна! – Отец Редмон вздохнул и вышел.

Сузанна прислушалась к его шагам на лестнице. Он ходил легко, даже легче Мэнди, которая практически ничего не весила. Сердце Сузанны сжалось. За последний год отец очень похудел – кожа да кости. Она должна проследить, чтобы он хорошо ел и чаще отдыхал. Больше ничего и не требуется, уверила она себя. Наверняка с ним ничего серьезного. Думать о плохом – значит накликать беду, ничего нельзя знать заранее.

Когда отец ушел, комната погрузилась в тишину, нарушаемую тяжелым дыханием Коннелли. Сузанна машинально дотронулась до его щеки над бородой, но она была не горячее лба. Наверняка снотворное заставит больного проспать спокойно весь остаток ночи. Сузанне безумно хотелось спать. Она так устала, что глаза ее закрывались сами собой, к тому же уже скоро утро, а с ним – обычные дела. Она закроет дверь, отделяющую зал от остальной части дома, и Коннелли не сможет выйти, если неожиданно проснется. Его жизни ничто не угрожает. Нет никакой причины сидеть здесь всю ночь. Надо поспать хотя бы несколько часов.

Чувство долга боролось с усталостью, и усталость победила. Все равно она встает очень рано, так что Коннелли недолго быть здесь одному. Еще раз пощупав его лоб и убедившись, что температура не поднялась, Сузанна сладко зевнула и сдалась. Если она не поспит, завтра от нее будет мало толку.

Задув свечу у кровати, Сузанна заперла дверь в зал и поднялась в свою комнату. Там она разделась, облачилась в ночную рубашку, умылась и почистила зубы. Распустив волосы, долго расчесывала их, пока пушистая волна не закрыла ей плечи. Снизу раздался тихий звук. Прислушиваясь, Сузанна замерла со щеткой в руках. Что это было? Звук повторился – как будто кто-то царапался, стараясь выбраться,

Откуда? Единственная запертая дверь в доме вела в зал. Может, проснулся Коннелли? Вряд ли, но что это тогда за звук?

Она положила щетку на умывальник, взяла розовое покрывало, накинула на плечи и пошла вниз, высоко держа свечу. Волосы, которые Сузанна обычно заплетала перед сном в косу, рассыпались по спине.

Внизу было темно и тихо, как в могиле. Только ее свеча тревожно мерцала во мраке. Дверь в зал была по-прежнему заперта. В замочной скважине все так же торчал ключ. Неужели ей послышалось? Наверняка нет.

Но стоило ей так подумать, как звук повторился опять, причем настолько неожиданно, что Сузанна подскочила. Пламя свечи заметалось из стороны в сторону. Тут за закрытой дверью раздалось мяуканье, и все встало на свои места.

– Клара! – воскликнула Сузанна, отпирая дверь и выпуская кошку. – Как ты сюда попала? Ты же должна быть во дворе.

Клара громко замурлыкала и потерлась о ноги хозяйки. Сузанна поставила свечу на последнюю ступеньку лестницы, взяла киску на руки, почесала ей за ухом и направилась к входной двери. Клара была беспородной кошкой, но пушистой, белой с рыжими и черными пятнами. Крупная, весом около двадцати фунтов, она была бы красоткой, если бы не потеряла один глаз и пол-уха в очередной кошачьей разборке. Этот несчастный случай и привел ее, истекающую кровью, в сарай Редмонов. Там раненое животное нашла Сузанна и выходила, чем заслужила безмерную преданность Клары. Ухо все еще выглядело рваным, но глаз зажил, а темный шрам на его месте, расположенный в полукруге черной шерсти, делал кошку похожей на пирата.

– Иди и поймай мышь, – пробормотала Сузанна, выставляя Клару на улицу.

Как будто в ответ на ее слова, киска тихо мяукнула, задрала хвост, вышла на крыльцо и, спустившись по ступенькам, исчезла в темноте. Закрыв дверь, Сузанна заглянула в зал. Ей хотелось убедиться, что кошка не потревожила больного. Там было все так же тихо, ни шороха. Свеча в холле освещала лишь маленький кусочек пространства, и кровать находилась в полной темноте. Надо зайти и взглянуть на Коннелли, прежде чем подняться наверх.

Слабый свет дал ей возможность разглядеть, что он за это время сменил позу. Дышал больной легче и спал уже не так глубоко. Наверное, Клара все-таки помешала ему.