Грейс положила трубку и повернулась к Маргарет.

— Мисс Резерфорд…

— Давайте закончим это письмо, пока я не потеряла нить рассуждения, ладно? — Она прочистила горло. — Итак, на чем же я остановилась?

Маргарет прочла из блокнота.

— Ах, так мы уже почти закончили. Подпишитесь от имени Обри Пирсона. «Всего лучшего» или как он там обычно подписывает.

Маргарет раскрыла рот от удивления.

— Вы пошлете это от имени мистера Пирсона?

— Именно! — Грейс посмотрела ей прямо в глаза. — Наш секрет… ладно? Не волнуйтесь! Если возникнут проблемы, я возьму всю ответственность на себя. На вас это никак не отразится.

— Но, мисс Резерфорд…

— Да?

Маргарет прикусила конец своего карандаша.

— Лучше, если письмо придет от имени мистера Генри Пирсона. Он ближе к Поттеру. А если это сработает… ну… думаю, он будет доволен. Мистер Обри… он, наверное, разозлится, сработает наш трюк или нет.

Грейс посмотрела на непроницаемое лицо с очками в толстой оправе.

— Вы совершенно правы.

— Грейс! — Маргарет, похоже, забыла свое место. — Зачем вы это делаете? Вы можете потерять работу!

Грейс решила сказать правду.

— Потому что на мне лежит большая ответственность… слишком большая. Иногда она давит на меня. И именно тогда, когда я должна быть особенно осторожной, в меня вселяется маленький чертик и не дает мне покоя. И я ничего не могу с ним поделать!

Маргарет, похоже, немного подумала и, наконец, кивнула. Потом она сказала:

— Я читала «Видение» восемь раз. Я читала все, что написал Декстер О'Коннелл. Его романы, его рассказы и эссе. Я три раза слышала, как он вслух читал свои произведения. Если в час вы возьмете меня с собой на завтрак, я расскажу вам все, что знаю.

«25 апреля 1927 года.

Встреча Дайамонд Шарп с Декстером О'Коннеллом. Эксклюзивное интервью для «Пиккадилли геральд уорлд»:

Время от времени я встречаю головокружительно, баснословно, невероятно красивого мужчину. Для всех вас, девушки, которые некогда исступленно кусали ногти и с выпученными глазами зачитывались по ночам «Видением», сообщаю, что его автор Декстер О'Коннелл и есть этот необыкновенный американский мужчина. Да, слово «американский» здесь более чем уместно. Скажите, когда вы в последний раз видели нашего симпатичного английского молодого человека с такой широкой грудью и такими широкими плечами? Тело (осмелится ли кто-нибудь даже в наши просвещенные дни описывать мужское тело?)… так вот на это тело просто невозможно не обратить внимания. Да, его украшал лучший из сшитых на заказ костюмов (смесь шелка и хлопка изысканного сизовато-серого цвета, несомненно, от Сэвил-роу,[5]или как там называется нью-йоркский эквивалент?), костюм, который, безусловно, с помощью дорогих ухищрений представил бы в лучшем свете любое тело, даже самое невзрачное и дряблое, и скрыл бы все недостатки. Но уверяю вас, девушки: высокий рост и атлетическое сложение — это не заслуга костюма!

Это тело, я бы предположила, является конечным результатом спортивных занятий в американском колледже (О'Коннелл учился в Йельском университете). А также тяжелой физической работы в полевом госпитале во время войны (да, он был одним из тех славных парней, которые отправились в Европу сражаться наряду с нашими парнями!). А еще от здорового южного воспитания, включающего в себя домашнюю еду с названием вроде «овсянка», «сакоташ»[6]и «хлеб»[7](как бы неаппетитно они ни звучали, в них, наверное, что-то есть).

Стоит упомянуть и о лице. Слегка улыбающиеся губы, римские скулы и нос. Легкомысленно уложенные светлые волосы, ясные, холодные, умные голубые глаза, которые, кажется, не хотят на вас смотреть, разве что когда вы изо всех сил пытаетесь избежать их сверкающего пронзительного взгляда.

Проблема в том, что я не очень люблю красивых мужчин. Я им не верю, потому что не знаю, смогу ли бросить их».

Он сидел за лучшим угловым столиком, столиком, за которым был в тот вечер, когда она впервые его увидела. Она заметила его за несколько секунд до того, как он поднял на нее взгляд. Всего несколько секунд, но за это время она успела взять себя в руки и придать своему лицу благопристойное хладнокровное выражение. Она чувствовала, что этого времени ей достаточно, чтобы окончательно успокоиться. И в тот момент, когда он заметил ее, именно он, а не она, почувствовал пусть мимолетное, но смущение.

— Мисс Шарп!

Он встал, увидев ее, взял ее руку и поцеловал с галантностью, показавшейся ей нелепой, и продолжал стоять, меряя ее таким мужским взглядом, что ей стало ясно: преимущество переходит к нему! Ее свободное полупрозрачное шифоновое платье с цветочным рисунком, требующее простой шелковой комбинации под ним, было слишком легким для такого случая.

— Здравствуйте, мистер О'Коннелл! Полагаю, я должна быть польщена всеми этими ухищрениями?

— А вы хотите сказать, что не польщены? Грейс села, он тоже.

— Вы создали ситуацию, когда все внимание сосредоточено на вас, а мне отводится лишь служебная роль. Почему я должна быть этим польщена?

— Ну, это как посмотреть. Может быть, я хотел лишь снова увидеть вас? Теперь вы мне назовете свое настоящее имя?

Она, не ответив, принялась искать в сумочке блокнот и ручку, наконец достала их и торжественно положила на стол.

— Что ж, ладно. — Он вздохнул. — Но не надоела вам эта война?

— Бедный Декстер! Вы очень устали? — Она открыла блокнот.

Он помотал головой.

— Так у нас дело не пойдет, мисс Шарп!

— Не пойдет?

— Не пойдет. — Он протянул руку и забрал у нее блокнот и ручку.

Пока они препирались, подошел официант Джо и встал позади Декстера.

— Здравствуйте, мистер О'Коннелл! Мисс Шарп! Могу я взять на себя смелость предложить вам шатобриан? Он хорошо идет с картофелем и зелеными бобами.

— Звучит аппетитно, — сказал О'Коннелл. — И принесите нам бутылку красного, хорошо, Джо? На ваш выбор, только по-настоящему хорошего.

— Простите, — спросила Грейс. — А я имею в этом вопросе право голоса?

— Нет. Вы должны быть слабой и покорной, помните? И пожалуйста, полусухого, Джо! И если можно, заберите это! — Он кивнул на блокнот и ручку. — Итак, — продолжил он, когда официант удалился. — Если вы не хотите называть свое имя, то, может быть, хотя бы расскажете о себе что-нибудь интересное?