Она продолжила осматривать комнату. Мирелла молча наблюдала за ней. Как же хорошо двигаться. Двигаясь, что-то делая, анализируя свое положение, Нита сохраняла спокойствие. Ей казалось, если она опять сядет и начнет думать, то снова запаникует.

Паника – непродуктивное чувство, его нужно обуздывать. Если бы у Ниты было больше сил, она могла бы просто подавить все химические импульсы, которые ее возбуждали. Но пока они не вернулись, поэтому пришлось избавляться от страха с помощью одной лишь силы воли.

Однако ее руки не переставали дрожать, как бы она ни старалась успокоиться.

«Сосредоточься на комнате, Нита. Посмотри внимательнее. Отсюда можно сбежать? Можно чем-нибудь воспользоваться?»

На полу лежал матрас с одеялом. Неподалеку виднелось отверстие для слива, у стены стоял керамический унитаз. Нита посмотрела вверх: из потолка торчала лейка душа, но на такой высоте до нее не дотянуться. На крючке, присверленном к стене, висел белый брезент. Нита взяла его в руки и осмотрела.

– Он ходит туда-сюда, с другой стороны тоже есть крючок. Это что-то вроде занавески для душа.

Нита повернулась к Мирелле с горькой улыбкой.

– Очень мило с их стороны – предоставить нам личное пространство.

– Ага, конечно, – рассмеялась Мирелла. – Это чтобы ты не намочила матрас. Он покрывается плесенью невероятно быстро.

– Понятно.

Нита подошла к передней стенке клетки и прижалась пальцами к стеклу. На ощупь оно было прохладным, и это логично: здесь на полную мощность работал кондиционер. Она постучала пальцем по стеклу – оно казалось крепким. Слабая, одурманенная, она всем телом навалилась на него, но лишь еще сильнее ощутила его крепость.

Потирая плечо и чувствуя себя глупо (ощущение усиливалось хихиканьем Миреллы), Нита села и осмотрела место, где лежала бутылка с водой. В стеклянную стену была врезана дверь высотой до потолка, но со стороны Ниты не было ручки. Рядом с большой дверью находилась еще одна, небольшая, перед которой с другой стороны стоял ящик. Кажется, в фильмах про тюрьмы через маленькие отверстия в двери просовывали еду, только здесь все было прозрачным или белым, а не серым.

Откинувшись назад, Нита снова ощутила зудящее беспокойство. Это было ультрасовременное учреждение – такого она от случайных похитителей не ожидала. Оно больше напоминало тюрьму из фильмов о Бонде или о космических кораблях – просто нереальное. И дорогое – плохой знак.

Нита вся напряглась, пытаясь унять дрожь, которая, словно болезнь, распространилась уже по всему телу.

– Выйти из камеры нельзя, – сказала Мирелла, наблюдавшая за ней.

Нита проигнорировала ее. Она что-то слышала. Голоса? Люди, много людей. Звук приглушался бетонными стенами, но за ними как будто собралась толпа.

– Эй! – закричала Нита, стуча по стене. – Выпустите меня! Меня кто-нибудь слышит?

Разговор не прекращался ни на секунду.

Нита глубоко вдохнула, чтобы снова закричать, но тут вмешалась Мирелла:

– Ты зря тратишь силы.

– Почему? – Нита обернулась. – Они меня не слышат?

Мирелла посмотрела на нее как на идиотку.

– Конечно, слышат. Им просто все равно.

Нита замерла. В голову закралась ужасающая мысль.

– Мирелла. Где мы?

– Ты не знаешь? – Мирелла выглядела озадаченной. – Все остальные, кто попадал сюда, знали.

Нита взглянула на пустые камеры и подумала: а что случилось с этими всеми остальными.

Мысль пугала, и Нита еще сильнее задрожала.

– Мирелла, – холодно сказала Нита, неосознанно подражая своей матери. – Я бог знает сколько пробыла без сознания. Я ничего не знаю.

Ей не понравилось, как скривилось лицо Миреллы.

– Мне жаль, – прошептала Мирелла, обвивая колени своими странными серовато-розовыми руками. – Мы в Меркадо де ла Муэрте – на Рынке смерти. Самом большом рынке по продаже частей тел сверхъестественных существ в мире.

Рынок смерти.

Нита слышала о нем много историй, и не только от своей матери. В то время как ее семья в основном работала в интернете, многие из более старых и авторитетных чернорыночных семей все еще сбывали товар на реальном рынке. Чтобы убедиться в качестве товара, его нужно увидеть собственными глазами – такого мнения они придерживались. Особенно так думали торговцы, которые продавали живых существ – их было трудно отправлять по почте.

Раньше самый большой реальный рынок в мире находился на восточном побережье Соединенных Штатов. Нита ходила туда в детстве только с родителями. Несколько лет назад рейд МПДСС вынудил торговцев переехать, и Нита слышала, что сейчас они расположились где-то на Среднем Западе.

Рынок смерти находился на каком-то из берегов Амазонки, однако Нита не знала, где именно. Определенно на перуанской стороне, но недалеко от колумбийской и бразильской границ. Люди садились на небольших взлетно-посадочных полосах в Колумбии и Бразилии, сплавлялись по реке, пересекали границу и приходили на рынок днем или ночью. Говорили, на рынке продают не только части тел…

Нита сглотнула. Все плохо. Очень и очень плохо.

Нита сидела в клетке на рынке, который славился продажей частей тел, в сотнях миль от всех знакомых. Сколько у нее времени до того, как ее начнут резать?

– Здесь должны быть люди, которые не имеют отношения к черному рынку, – сказала Нита, чувствуя, как голос становится выше. – Полиция? Жители ближайшего города?

Мирелла фыркнула.

– Нет, этот город был построен специально для черного рынка. Я слышала, рынок пытались разместить в других местах по всей Латинской Америке. Люди думают, что могут просто приезжать в Перу, Бразилию или куда-то еще, сорить деньгами налево и направо и делать все, что им захочется. Недавно я слышала, что торговцы рынка раздали взятки местной власти и полиции, чтобы разместить его в Андах, но жители соседнего фермерского городка узнали о происходящем и ночью сожгли рынок дотла.

Нита не верила своим ушам – люди никогда бы не предприняли подобных действий на рынках в США. Там, после того как торговцы купили власти с потрохами, местные жители просто отвернулись и сделали вид, будто ничего не происходит. Они не хотели видеть тьму и отказывались верить, что в их государстве может быть такой беспредел.

Они думали, раз США – это «страна первого мира», то в ней нет черных рынков или торговли людьми.

Идиоты.

Мирелла махнула рукой.

– А этот город? Он расположен так далеко, чтобы никакие местные жители не смогли добраться до него и прогнать торговцев, как случалось раньше. И в Перу, если ты расчищаешь и занимаешь участок земли в районе Амазонки, то ты владелец этого участка. Этот город принадлежит торговцам рынка. – Она нахмурилась. – Точнее, это не город. Я не должна его так называть.