Зеленый «запорожец» лихо затормозил на выкошенном пятачке перед домом. Карпыч вылез из машины:

— Привет, Мишаня!

Подросток протер руку ветошью, солидно протянул ладонь для рукопожатия.

— А я смотрю — Дениска у вас?! — громко воскликнул Фельдмаршал. — Его мотоцикл!

Парнишка собрался что-то ответить, довольно хмыкнул, но его речь оборвалась на корню при появлении в воротах высокого пузатого мужика в форменной синей рубахе, с висящим на заколке полуснятым галстуком.

— А тебе какое дело?! — неожиданно прорычал участковый. — Какой тебе тут Дениска?!

Фельдмаршал аж присел от неожиданности — такого рыка после пустякового вопроса он никак не ожидал.

— Ты чего, Власич?.. — пробормотал растерянно. — На солнце перегрелся, а? Я ж вижу — Денискины номера…

— Покататься Мишке дал, — сурово оборвал участковый и так зыркнул на заикнувшегося было парня, что тот моментально сник, отбросил грязную тряпку и потопал за ворота, бубня под нос что-то нечленораздельное, но горькое. — Чего приперся? — проводив отпрыска глазами, немного сбавил обороты Кузнецов. — Я на работу тороплюсь.

— Дак это, Власич, я по делу, рассказать кое-что хочу…

— Рассказывай и поторапливайся, — приказал участковый, демонстративно застегивая рубаху и приладил галстук под воротничок — стал официальным. — Ну?

— Я тут это… — забормотал сбитый с толку странным приемом Карпыч, — Матвеича встретил, бывшего агронома…

Проглатывая слова и сбиваясь под тяжелым взглядом участкового, Суворов поведал о застрявшей в грязи у моста через Синявку «Ниве», о ночевке рыбаков, о чуткой сигнализации автомобиля… Кузнецов слушал невнимательно, все время поглядывая на двор через раскрытые ворота, явно сторожа возвращение сына.

— Ну? — сказал в итоге. — И что?

— Так это! — воодушевился Суворов. — Никто со стороны Красного Знамени прийти не мог!

— А со стороны завода — мог. Или, — прищурился участковый, — ты и там какую-нибудь «Ниву» разыскал?

— Нет, но…

— Андрей Власович, — вступила в разговор Надежда Прохоровна, — вы выяснили, почему Мухин в ночь с пятницы на субботу отсутствовал на работе? Насколько мне известно…

— Насколько мне известно, это не ваше дело, — хамски перебил старший лейтенант Кузнецов.

— Андрей Власович! — негодующе воскликнул бывший начальник почты. — Что вы себе позволяете?! Надежда Прохоровна…

— Да знаю я все про Надежду Прохоровну, — опять перебивая, отмахнулся участковый. — Что мне теперь — сплясать от радости, что к нам столичная знаменитость пожаловала?

— Ну вы… — задохнулся от возмущения Суворов и погрозил пальцем. — Ты, Андрюшка, не того! Не этого…

Как руководил Сергей Карпович почтой, Надежда Прохоровна не знала. Наверное, хорошо руководил, раз столько лет на службе продержался. Впрочем, в деревнях почтальонами сплошь тетки — народ беспрекословный…

Но вот как Карпыч разбирался с недовольными работой почтой клиентами?!. Уму непостижимо. Чуть что — тушуется, что-то лепечет, в крайнем, самом смелом случае пальчиком грозит…

Уму непостижимо.

Или… поотвык Сережа от начальственного кресла? Ушел на пенсию, в кроликах погряз — не коренная номенклатура, поди, и даже не на комсомольских дрожжах взращенная, слетела спесь с пенсионера, как последние волосы с лысой макушки…

Жалко стало бабе Наде «неноменклатурного» Карпыча. Стоял перед хамом в форменной рубашке, как подвыпивший правонарушитель, неумело пыжился, малиновым цветом на глазах наливался — сейчас удар беднягу хватит!

Надежда Прохоровна сделала шаг вперед, воткнула глаза в переносицу грубияна и жестко произнесла:

— Андрей Власович, насколько мне известно, обязанности участкового уполномоченного прежде всего заключаются в доброжелательной работе с населением. Если вы не способны спокойно выслушать критику по своему адресу, если вы не готовы принять помощь от законопослушных граждан, может быть, вам стоит сменить место работы? Отдохнуть немного от стрессов на ниве сельского хозяйства. Думаю, мне следует донести эту мысль до вашего руководства.

Не зря последние два года Надежда Прохоровна (бывшая заводская крановщица, привыкшая и к более забористому лаю) провела в теснейшем общении с профессором Соловьевым, к его жене — любимой подруге Сонечке — начала больше прислушиваться, культуры набираться: отбрила грубияна — футы-нуты! Ни разику не сбилась, ударения нигде не перепутала — от души культурно вмазала.

Теперь уже побагровел Андрюша Кузнецов. Налился свекольным цветом, выпучил глаза — Надежда Прохоровна встретила сей взгляд не моргнув — и засипел:

— Чего вы лезете, а?! Какое ваше дело?! Мы тут без вас наши дела решали и дальше обойдемся!

— Это вряд ли, — спокойно произнесла баба Надя, повернувшись к сипящему участковому несгибаемой спиной. — Поедемте, Сергей Карпович, нам здесь больше нечего делать.

Воспрянувший духом Суворов гордо расправил плечи и, не попрощавшись, двинулся к машине.

— Ей, Карпыч, стой! Погодь! — догнал его старлей, дернул за рукав. — Ты это… не торопись… — И зашептал: — Не вози ее в Знамя, не надо никуда жаловаться. Я это… вспылил… С женой поцапался, теща с утра ворчит, как заведенная… Постой! Я счас, — И, уже забегая в ворота, проорал: — Погодь! Я счас тебе моркови принесу! У меня бабы сегодня прорежали!

Сергей Карпович сел на водительское место, потрогал рычажки машины, но заводить мотор и закрывать дверцу не стал. Надул щеки, побарабанил пальцами по рулю… Надежда Прохоровна повернулась к нему:

— Ну? Поехали?

Из ворот выбежал Кузнецов с толстым мешком в руках.

— Открывай багажник, Карпыч! — заорал. — Отвезешь своим кролям гостинец!

Суворов равнодушно пожал плечами, дернул за ручку под щитком…

Участковый забросил в раскрывшийся спереди багажник мешок, захлопнул крышку, ударил по ней широкой ладонью:

— Покеда, Карпыч! В следующую пятницу заглядывай — у тестя именины! Водочки попьем. — Кузнецов подмигнул Надежде Прохоровне и, видимо считая инцидент исчерпанным, довольно распрямился, упирая кулаки в могучие бока.

«Запорожец» рысил обратно в Парамоново. Надежда Прохоровна сидела прямо и молча смотрела на поля в ветровое стекло. Сцена, разыгравшаяся возле мотоцикла, выглядела настолько возмутительной и явной, что, как ей казалось, не требовала разъяснений.

— Мне еще шашлык мариновать, — невпопад ее мыслям и настроению, сказал Фельдмаршал.

Надежда Прохоровна покосилась на скорчившегося за рулем Суворова — неужто намекает, что не повезет в участок жаловаться?

Так она и не собиралась. Пусть сами разбираются… Сталкивать между собой соседей в крохотной деревне — последнее дело. У Карпыча, кроме Сычей, и подмоги-то никакой серьезной… Зимой, поди, со скуки волком воет…