— Он сломает себе шею, — произнес Лайонел рядом с Терезой, которая уже давно забыла о его присутствии.

— Кто это?

— Бартоломью Джеймс. Все дело в его мерине, — кото…

— Вы не ошиблись? — Тереза указала рукой на всадника, едва не раскрыв рот от изумления. — Это Толли Джеймс? Да ведь он с трудом ходит!

Лайонел пожал плечами:

— Но сейчас-то он верхом.

Тереза вновь перевела взгляд на всадника.

— Да, вы правы, — задумчиво пробормотала она.

Подъехав ближе, Тереза сумела разглядеть, что левое колено полковника защищено неким подобием кожаного футляра. Памятуя о том, как трудно удержаться на лошади во время такого бешеного галопа, полковник Джеймс испытывал, должно быть, невыносимую боль и все же продолжал пришпоривать коня.

— Должен сказать, его увечье не так серьезно, как может показаться на первый взгляд. — Лайонел остановил коня прямо перед Терезой, заслоняя ей обзор. Тем не менее она увидела достаточно.

— Едем? — Щелкнув языком, девушка развернула Клеопатру в обратную сторону. Но уже мгновение спустя полковник и его великолепный темно-серый конь пронеслись мимоза потом резко остановились.

— Доброе утро, мисс Уэллер.

У Терезы на мгновение перехватило дыхание, и она начисто забыла о том, что полагается отвечать в подобных случаях. Без шляпы, в развевающемся за спиной плаще, со спутанными от ветра длинными темными волосами и горящими глазами он выглядел завораживающе. Тереза тряхнула головой, чтобы прогнать наваждение.

— Мистер Джеймс, рада видеть вас.

— Решили отправиться на мои поиски?

— Вовсе нет. — Тереза гневно взглянула на полковника, определенно вознамерившегося сбить ее с толку. — Хотя вынуждена заметить, что раз вы столь искусно управляете лошадью, то и потанцевать сможете. Или по крайней мере нанести визит вежливости.

Прежде чем полковник успел ответить, Тереза дернула за поводья и послала Клеопатру рысью. Она почти не заметила, как ее догнал Лайонел, продолжавший перечислять имена приглашенных на сегодняшний званый ужин. Что же делать? Как дать полковнику понять, что он ее интересует? Не может же она подойти к нему и прямо сказать об этом. Кроме того, леди так не поступают.

Я видела многих молодых леди, польстившихся на красивые слова и взгляды, которых впоследствии отвергло общество. Так вот задумайтесь: стоит ли рисковать ради одного поцелуя, пусть даже самого восхитительного на свете?

«Руководство для леди по благопристойному поведению»

Толли смотрел вслед Терезе и сопровождавшему ее неуклюжему Адонису по имени Лайонел Хэмфриз. Неистовая жаркая волна желания, смешанного с болью, прокатилась по его телу, лишив на некоторое время дара речи.

Она лишь на мгновение появилась перед ним, а он уже не мог думать ни о чем другом, кроме ее обнаженной плоти, покрытой капельками пота, и сладостных стонов наслаждения. Возможно, Бартоломью совершил ошибку, не устояв перед соблазном догнать Терезу Уэллер и поддразнить, но он никак не ожидал, что эта дерзкая девчонка все еще хочет с ним потанцевать, даже после того как он отказался это сделать там, в саду.

Все еще тяжело дыша после бешеного галопа, Толли потрепал Сумеру по боку.

— Думаю, на сегодня достаточно, — сказал он.

Бартоломью направил коня в Эйнсли-Хаус. Его колено было охвачено огнем, но по крайней мере, сидя верхом на коне, он мог существовать в привычной для себя манере. Проскакав несколько миль, он на целых два часа сумел забыть, что позволил пятнадцати солдатам умереть, в то время как сам остался жить. А ведь помнил об этом каждую минуту. До сегодняшнего дня. Потому что сегодня он думал о Терезе Уэллер, а потом она вдруг возникла всего в каких-то двадцати футах от него.

— Неплохо прогулялись? — спросил Дженкинс.

— Замечательно, — привычно ответил Бартоломью. Грумы Эйнсли-Хауса ничем не уступали его собственным в Джеймс-Хаусе. Не дожидаясь, пока его позовут, второй грум, Харлоу, осторожно высвободил больную ногу Бартоломью из стремени, а потом зашел с другой стороны, чтобы помочь ему спешиться на землю.

Толли перекинул левую ногу через спину коня и при поддержке грума высвободил другую ногу. Однако едва только его раненая нога коснулась земли, ее пронзила дикая боль, которая прокатилась затем по спине Бартоломью и оглушительным взрывом ворвалась в мозг. Он успел лишь охнуть, и в то же мгновение все вокруг погрузилось во мрак.

Раздался душераздирающий крик, который сменился ужасом мертвой тишины. А потом вновь раздались крики. Один, второй, за ним третий… Выстрелы, рев огненных вспышек и звон стали. Толли начал задыхаться…

Вскочив, он с диким рычанием схватил за горло склонившегося над ним человека, но мгновение спустя его самого обхватили и опрокинули на спину чьи-то руки.

— Полковник! Отпустите его!

Бартоломью отчаянно заморгал, и действительность мощной волной ворвалась в его сознание.

— Гиббс, это вы? — прохрипел он, отпуская слугу. Тот попятился назад, кашляя и ловя ртом воздух.

— Он лишь хотел развязать вам галстук. — Рука, удерживавшая Толли на постели, отпустила его плечо и исчезла. Герцог Соммерсет выпрямился и расправил смятый рукав своего сюртука.

— Простите, — проворчал Толли, потирая шею. — Вы напугали меня, Гиббс.

— Постараюсь впредь больше так не делать, полковник.

Бартоломью лежал в маленькой комнатке, которую арендовал в клубе. Кроме Соммерсета и Гиббса здесь также находились доктор Прентисс и грум Харлоу. Сдвинув брови, Бартоломью приподнялся.

— Кто-то собрал парламент, пока я спал? — спросил он сквозь зубы. — И где, черт возьми, мои брюки? — Нахмурившись еще больше, Бартоломью поправил одеяло, которым был накрыт.

— Боюсь, их уже не вернуть, — ответил доктор Прентисс, указав рукой на груду темных тряпок на полу.

— Я потерял сознание. Дьявол свидетель, подобное случалось со мной и раньше. Вовсе не обязательно было меня раздевать. Спасибо, что принесли меня сюда, а теперь я хотел бы остаться один.

— Должен заметить, — продолжал доктор, откашлявшись, — вы довольно нелюбезно обошлись со своей ногой, друг мой.

— Это моя нога, и я поступаю с ней как считаю нужным.

— Хм. Кто лечил вас в Индии?

Толли перевел взгляд с Соммерсета на доктора.

— Арнольд. Главный конюх нашего гарнизона.

— То-то и видно.

— Доктор находился в составе моего отряда. Его убили. — Толли видел, как в глазах присутствующих возникло до боли знакомое выражение сочувствия и мнимого понимания. — Но даже до Арнольда я добрался не сразу. Он сделал все, что мог. Мне не на что жаловаться.