— В моем положении не вызовет.

— Ты будешь очень удивлена, но некоторые мужчины находят беременность весьма привлекательной. — Моника повысила голос, потому что Даниэль уже почти скрылась в спальне.

— Уверена, ты ошибаешься. — Даниэль закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

Ее окатило жаром, ноги тряслись.

Мысленно я принадлежала Флинну с того самого момента, как он вошел в мою ванную. Ох, я же пыталась бороться с собой, и у меня это даже сначала неплохо получалось. Но когда я увидела в его глазах желание, я не смогла больше сдерживаться.

Сколько времени прошло с тех пор, как Даниэль последний раз влекло к мужчине? Да и прежде, если вспомнить, такого накала чувств она никогда не испытывала. Флинн заставил ее снова почувствовать себя желанной, он вернул ей то, что медленно разрушалось в браке с Робертом, — ее женственность.

Теперь я в неоплатном долгу перед Флинном Донованом.

Конечно, это не делает Флинна менее дерзким и опасным, и уж точно его никак не назовешь именно тем мужчиной, который ей нужен. Надо каждую минуту помнить об этом.

Внезапно раздался легкий стук в дверь.

— Ты выходишь, Даниэль? Я хочу отдать тебе подарок ко дню рождения.

Даниэль сделала несколько глубоких вдохов и сосчитала до десяти. Моника всегда выслеживала ее, и у Даниэль появлялось чувство, будто ее душат. И Роберт поступал точно так же. Это своевременный сигнал, что битва за независимость еще не окончена, впереди ее ждет трудная борьба.

— Моника, я буду готова через минуту. Почему бы тебе пока не выпить чашечку кофе?

— Прекрасная идея, — после недолгого молчания ответила свекровь.

Дрожащими руками Даниэль оттолкнулась от двери.

Я никогда не позволю, чтобы мне снова диктовали, как жить. Никогда! Это относится и к Флинну Доновану, независимо от моего к нему отношения.

Флинн, как и собирался, провел вечер со своей бывшей любовницей, потом довез ее до дома и отправился к себе, в Кэллен-Бэй. В предрассветные часы он любил сидеть на балконе своей спальни. Вечером, когда Флинн ужинал, бушевала гроза, и сейчас его роскошный сад словно отдыхал в лунном свете.

Сегодня он сделал открытие: он предпочел бы провести вечер рядом с коварной обольстительницей Даниэль, чем в обществе любой другой красивой женщины.

Боже, что в Даниэль Форд такого особенного? Почему я не могу избавиться от влечения к ней?

Внутри Флинна шла мучительная борьба. Он понимал, что видеться с Даниэль Форд — настоящее самоубийство, но его тело испытывало постоянный голод по ней, и ему никак не удавалось его усмирить.

Почему же я так мучаюсь? Я не могу быть с ней… Мне не следует быть с ней…

Каждый раз, когда Флинн смотрел в голубые глаза Даниэль, его решимость держаться от нее подальше слабела. И сегодня вечером, нет, уже вчера, он не переставая вспоминал о том, как занимался с ней любовью.

Флинн ждал от Даниэль совершенно другого поведения. Как рассказывал ее покойный муж, она много раз использовала свое тело, чтобы добиться желаемого. Но для женщины подобного сорта Даниэль была слишком неопытной. Ее колебания и муки совести, случайная потеря контроля… Это все скорее говорит о ее чистоте.

Проклятье! Даниэль ничего не добавила к тому, что Флинн уже знал. Она казалась смесью правды и лжи, невинности и греховности, независимости и удивительной беззащитности. А если вспомнить, что она оставила для него входную дверь открытой… Нет, он же сам признал, замок на самом деле не работал.

И еще Даниэль упомянула о работе, реальной работе, а недобровольной помощи в больнице, как Флинн сначала предполагал. Пора собрать о ней всю доступную информацию, и на этот раз это должно касаться ее личной жизни, а не банковских счетов. Он хочет знать о ней все, все и даже больше, начиная со дня рождения.

Черт! Вчера у Даниэль был день рождения, а Флинн узнал об этом слишком поздно. Получилось, что машина, которую он ей купил, стала своевременным подарком. Но провести целый вечер в обществе холодной, бесчувственной свекрови, у которой, наверное, в голове нет ни одной неэгоистичной мысли, не самый лучший способ отпраздновать день рождения.

Даниэль заслуживает лучшего. Она заслуживает как минимум ужин в ресторане.

После завтрака Флинн собирался поехать к Даниэль, пока она не ушла на работу. Он должен убедиться, что сегодня вечером она с ним пообедает. С ним, а не с другим мужчиной.

Флинн только подъехал к повороту со своей дороги на главное шоссе, как перед его машиной выросла человеческая фигура. Он выругался и резко нажал на тормоза. Автомобиль остановился в метре от пешехода.

Только тут Флинн увидел, кто это. Моника Форд!

Сжав зубы, Флинн вышел из машины и направился к ней. Она, очевидно, ждала, когда он выйдет из дома, хотя откуда она знает, где он живет? Стоит задуматься. Ему не нравилась эта женщина.

Ненависть, горевшая в глазах Моники, сказала Флинну о том, что она еще помнит их вчерашнюю встречу в апартаментах Даниэль.

— Моника, — сказал он, наклонив голову в знак приветствия.

— Для вас я миссис Форд, мистер Донован, — прошипела она.

Флинн выдержал эффектную паузу.

— Понимаю.

— Понимаете?

Она очевидно настроена на долгий неприятный разговор.

— Что вы здесь делаете?

Моника сверкнула глазами.

— Я хочу, чтобы вы держались подальше от Даниэль, иначе вы пожалеете.

— Я не принимаю угрозы. — Флинн едва справлялся с охватившим его гневом.

— Даниэль и ее малыш принадлежат Роберту, я не позволю отнять у меня ни одного из них.

У Флинна возникло нехорошее предчувствие.

— Это, конечно, в некотором роде шутка?

— Мой сын не шутка. — Моника гордо расправила плечи. — Даниэль любит его, а он любит ее.

Флинн опешил.

— Ваш сын умер, — напомнил он.

Похоже, свекровь Даниэль сошла с ума.

— Как вы смеете так говорить! — закричала Моника.

Флинн нахмурился. В своем уме эта женщина или нет, но она явно психически неуравновешенна.

— Послушайте, по-моему вам нужна помощь.

— Вы должны исчезнуть из жизни Даниэль, — прошипела Моника, грозя ему пальцем. — Это вся помощь, которая нам нужна.

Нам?

Моника окинула Флинна ненавидящим взглядом.

— Каковы бы ни были ваши планы относительно Даниэль, у вас ничего не получится. Я не позволю. — Она повернулась и заспешила к своей машине, припаркованной у дороги.