«А то я сам не знаю», — подумал Кантор, но вслух этого говорить не стал.

— Расскажи мне сказку, — попросил он, поудобнее устраивая голову у нее на коленях.

— Опять я? — вздохнула Ольга. — Всегда я… А ты молчишь.

— А что могу рассказать я? — вздохнул Кантор. — Что-то вроде того, о чем я думаю, когда молчу? Чтобы и тебе о том же думалось? Совсем не хочется…

— Я понимаю, — согласилась Ольга. — Помнится, Костик тоже никогда не рассказывал про Афган… Но не обязательно же об этом. Ты что, ни одной не знаешь?

— Знаю. Но ты можешь в любой момент взять в королевской библиотеке и прочесть их в оригинале. А твои сказки из другого мира, и кроме тебя, мне их никто не расскажет. Или тебе все уже надоели с этими сказками?

— Да нет, мне не жалко. Но все слушатели мне тоже что-нибудь рассказывают. Элмар — красивые старинные легенды, король — ментовские байки, Азиль — про разных интересных людей, с которыми она встречалась, Жак — последние сплетни и приколы из придворной жизни, он каким-то образом всегда их знает. А ты молчишь. Вот, ты говорил, что был большим любителем музыки и даже знал лично многих выдающихся бардов. Хоть про них. Ты, наверное, и с моим «мертвым супругом» был знаком, раз знаешь даже, как он Плаксу за плагиат лупил…

— Был знаком. Но никакого желания об этом говорить.

— Почему? Вы с ним ссорились, или просто ревнуешь?

— Нет, история получится очень и очень печальная. Не хочу. Пусть Азиль рассказывает, у нее весело выходит.

— Ладно, — вздохнула Ольга. — Только пойдем тогда в спальню, а то ты опять тут и уснешь, как в тот раз. Ляжешь в постель, выключим свет, и я поведаю тебе про медвежонка Винни-Пуха.

— В постель пойдем после ужина, — возразил Кантор, опасаясь, что его затея поспать в библиотеке сейчас накроется кое-чем… э-э… приятным во всех остальных отношениях, но не в данном случае. — А пока давай поваляемся здесь.

— Почему? Ты любишь спать на полу?

— Не на полу, а на ковре. И не спать, а валяться. Нравится мне здесь, и все, — уперся Кантор, полагая, что Ольга не станет слишком уж настаивать.

И еще он очень надеялся, что на сей раз это не будет история для детей дошкольного возраста. А то Ольга, которая в последнее время тщательно избегала всяческого насилия в своих сказках, исчерпала более-менее взрослые сюжеты и перешла на откровенно детские, хотя Кантор давно перестал просить, чтобы сказки были нестрашными. Что самое смешное, опознать по названию, о чем пойдет речь, было практически невозможно, поскольку все названия имели какое-то наизнанку вывернутое значение. К примеру, крокодил Гена оказался вовсе не хищным зверем, а добропорядочным горожанином с повадками рассеянного чудаковатого алхимика. Муми-тролли ничего общего с троллями не имели, и было совсем непонятно, за что этих милых зверюшек так обозвали. Зато внешне безобидная сказка о мальчике, который жил в деревне с котом и собакой, оставила у Кантора очень неприятный осадок. Видимо, из-за противного кота с его голдианскими замашками. Мистралиец не стал гадать, чего ожидать от обещанной сказки про медвежонка, хотя варварское имечко оставляло некоторую надежду, что медвежонок не плюшевый.

— Нет, так не пойдет, — возразила Ольга, — Заснешь на полу, что с тобой потом делать? Пойдем лучше в комнату. Почему ты так не хочешь туда идти? Что-то не так?

Объяснить ей, в чем дело, было сложно, и у Кантора не было ни сил, ни желания напрягать мозги, чтобы облечь это «не так» в понятную словесную форму.

— Я не засну, — пообещал он. — Дождусь ужина, и пойду спать наверх. — Затем набрался смелости и добавил: — А ты не хочешь составить мне компанию?

— Посидеть с тобой, пока ты уснешь? — с готовностью уточнила она, заботливо расправляя его спутанные волосы. — Конечно.

— Ну вот… Я усну, а ты уйдешь. Мне так скучно одному. Почему, собственно, мы стали спать врозь?

Ольга тихо вздохнула:

— Вспомни четверг и не задавай глупых вопросов.

— Но четверг давно прошел! Я уже… вполне ничего…

— Что, настолько? Ой, не знаю, тебе же на спину ложиться нельзя…

Так и есть! Спасибо хоть озабоченным не назвала!

— Да какая разница, настолько или не настолько? Я не это имел в виду! Помнишь, что сказала Азиль? Что так будет лучше. А ей стоит доверять в подобных вопросах…

— Чем же это может быть лучше? — растерялась Ольга. — Я не нимфа, никаких целебных свойств у меня нет. Зато я жутко ворочаюсь, пинаюсь во сне и могу нечаянно заехать тебе по какому-нибудь больному месту, тем более они у тебя повсюду. Нет, мне не жалко, если ты хочешь… но я боюсь сделать тебе больно.

— Не бойся, — Кантор со вздохом потерся щекой о ее колено. — Это не страшно. Я развернусь к тебе, и до спины ты не достанешь. А все остальное не так уж сильно болит.

— Ты и так плохо спишь, — жалобно взглянула на него Ольга. — А тут еще я буду мешать…

— Наоборот, так будет лучше… Во всяком случае, я надеюсь на это. Проверим, насколько права несравненная Азиль. Кстати, с чего ты взяла, что я плохо сплю?

И угораздило его задать этот вопрос… Честная Ольга сочувственно похлопала глазками и очень тихо призналась:

— Так ведь слышно. Ты когда кричишь во сне, весь дом слышат. Элмар запретил к тебе заходить, вот никто и не прибегает.

«Элмар умница», — печально подумал Кантор. «А ты — болван», — добавил внутренний голос. Вступать с ним в спор не было желания.

— Пойдем наверх, — предложила Ольга.

— А ты останешься со мной?

— Останусь.

«Женщины… — мимоходом подумал Кантор, обнимая ее здоровой рукой. — Как с вами все-таки просто. Стоит лишь сделать так, чтобы вам стало нас жалко, и можно уговорить на что угодно».

Вставать на ноги без посторонней помощи было еще тяжело, для этого приходилось цепляться за какую-нибудь опору, в данном случае — за Ольгу. Затем еще с минуту стоять, крепко держась за ближайший предмет мебели или опять же за Ольгу и ждать, пока пройдет головокружение. А потом уже ковылять, опираясь о ее плечо, через гостиную и вверх по лестнице. С Элмаром было проще — тот в считанные секунды дотаскивал страдальца до постели. Но сегодня первого паладина еще не было, так что добираться до комнаты предстояло самостоятельно.

— А ужин? — напомнил Кантор, приступая к поэтапной процедуре переведения своего бренного тела в вертикальное положение.

— Тогда давай посидим в гостиной и дождемся Элмара, который должен вернуться.

Можно и так. Хотя какая разница — в гостиной сидеть или в библиотеке? Эти женщины…

Что ж… сначала встать… осторожно подняться на четвереньки, затем так же осторожно выпрямиться и уцепиться за кресло… потом опереться на здоровую ногу и встать… Проклятье, хоть бы не упасть… И как это у него так лихо получилось самостоятельно выползти на лестницу и запустить в Пассионарио палкой, да еще и попасть при этом? Со злости, не иначе…