Лори взялась за дверную ручку.

– Простите, мэм, но леди Маргарет сказала, что, если вы не спуститесь через десять минут, она пошлет за вами Рэнделла, чтобы тот привел вас силой.

– Она не посмеет!

Рэнделл был дворецким. В нем было примерно семь футов росту; это был молчаливый, отличающийся невиданной силой, но добрейший член их семейства, до глубины души преданный ее матери. Если Маргарет Грейнджер прикажет ему переплыть Ла-Манш, он не задумываясь бросится в воду со скал в Дувре.

– И вы не сомневайтесь, она так и сделает. Она ждет не дождется, когда вы наконец перестанете прятаться от людей. А сейчас этот молодой человек пришел выразить вам свое почтение, и она ни перед чем не остановится и заставит вас спуститься вниз.

Шарлотта затянула кушак халата, обдумывая сложившееся положение. Если она совсем откажется спуститься вниз, это может показаться странным, как будто она боится встретиться с Диланом Пирсом. Без сомнения, она и не думает его бояться. Вчера вечером она уже разговаривала с ним наедине.

«И тебе это очень понравилось», – укорила она себя. Она испытала от этого разговора гораздо больше удовольствия, чем положено вдове. Конечно, ей было интересно побеседовать со специалистом-египтологом. Это естественно. Больше двух лет она не позволяла себе этого.

Вышколенная горничная уже вытащила из ящика комода чулки, нижние юбки пенились в ее проворных руках.

– Я слышу, Рэнделл уже шаркает по лестнице. Если вы не поспешите одеться, этот верзила снесет вас в гостиную в одном белье.

– Что же делать, придется одеваться. – Шарлотта поднялась с кровати и развязала поясок халата. – Я надену свое черное шелковое платье.

Лори нахмурилась:

– Почему вы не хотите надеть что-нибудь повеселее? На прошлой неделе я выгладила ваше узорчатое лиловое платье.

– Черное шелковое, пожалуйста.

– А еще есть платье цвета чайной розы. Оно будет очень вам к лицу, мэм.

Шарлотта покачала головой:

– Я не имею права носить ничего, кроме черного. Вспомни ее величество королеву.

– Но вы-то не королева, – пробормотала девушка. Да, она действительно не королева Виктория, но она тоже вдова. И если ее величество носит траур все сорок лет вдовства, значит, Шарлотта тоже должна. К тому же королева не виновата в смерти принца Альберта. Шарлотта не должна обманывать себя и забывать, что она своими руками подтолкнула мужа к гибели. И никто не сможет заставить ее забыть это.

Дилан пытался вспомнить, когда он чувствовал себя настолько не в своей тарелке, как сейчас. Пожалуй, это было четыре года назад, когда на него напали уличные воришки в Порт-Саиде. Поэтому он испытал настоящую благодарность к Шарлотте Фэрчайлд, когда она наконец соблаговолила спуститься. Он был бы рад, если бы его визит прошел незамеченным матерью и сестрой Шарлотты, потому что любопытные женщины устроили ему допрос почище инспекторов Скотланд-Ярда.

Не успел он выпить и одной чашки чая, как леди Маргарет выудила у него все подробности его семейной истории и родословной. Он уже рассказал ей, какое у него образование, а также поделился своим мнением по вопросу всеобщего избирательного права. А когда леди Маргарет на минутку замолкла, чтобы перевести дух, ее младшая дочь Кэтрин взялась критиковать опасные заблуждения по поводу представительства в палате лордов. Ни та ни другая не обратили особенного внимания на медаль Общества любителей древностей, ради которой он, собственно, и пришел.

Их пулеметные расспросы продолжалась, но Дилан все же умудрялся украдкой бросать взгляды на Шарлотту. И должен был признаться самому себе, что ему доставляло удовольствие смотреть на нее.

Этим утром она выглядела не такой изнуренной и хрупкой, как вчера. Ее щеки даже покрывал легкий румянец. И хотя в просторной гостиной он сидел от нее довольно далеко, до него все же долетал хмельной запах жасмина. Этот пьянящий аромат совершенно не вязался с ее черным платьем – ничто, ни украшение, ни кружевная отделка, не скрашивало мрачности ее наряда. Его придирчивый взгляд, однако, заметил сбившийся локон и влажные завитки волос на затылке. Может быть, перед тем как спуститься, она принимала ванну? Он представил себе Шарлотту обнаженной, лежащей в ароматной ванне с благоухающей жасмином пеной… Это видение заставило его смущенно усмехнуться.

– Так почему же вы до сих пор не женаты, мистер Пирс? – спрашивала между тем леди Маргарет.

Дилан чуть не подавился тартинкой с крыжовенным джемом.

– Простите?

– Матушка, ну что вы, в самом деле! – Шарлотта бросила на главу семейства неодобрительный взгляд. – Из всех возможных вопросов вы выбрали самый неуместный.

Леди Маргарет не обратила на нее ни малейшего внимания.

– Этот вопрос всегда задают женщины, которым давно перевалило за двадцать. Почему нашего гостя надо ограждать от любопытства такой пожилой дамы, как я?

– Вовсе не пожилой, – вставил Дилан, надеясь увести разговор в другое, более безопасное русло.

В самом деле, несмотря на седые волосы и немного расплывшуюся фигуру, леди Маргарет была довольно привлекательной женщиной. Наверное, ей еще нет и пятидесяти. Правда, он отметил про себя, что она выглядела бы гораздо привлекательнее, если бы не нарядилась в пышные шаровары цвета морской волны. Пожалуй, в молодости она была такая же, как ее младшая дочь, Кэтрин: такая же пышущая здоровьем брюнетка с большими выразительными карими глазами. Он недоумевал, в кого у Шарлотты Фэрчайлд ее поразительного оттенка волосы.

– Оставьте ваши комплименты для дам, которые на них реагируют. Я уже вышла из этого возраста. – Леди Маргарет одарила его милой улыбкой. – Думаю, дурная слава, которую вы заработали благодаря своим переводам стихов, обеспечила вам в Лондоне толпы поклонниц. И каждая из них жаждет стать миссис Пирс.

– Какие там толпы! Может быть, их всего дюжина или две. – Он подмигнул ей. – И сомневаюсь, что они мечтают именно о свадьбе.

Дилан рассмеялся, а вместе с ним и леди Маргарет. Шарлотта даже не улыбнулась. Интересно, она оскорблена этой двусмысленностью или просто ей скучно?

– Я сейчас пишу статью о браке для «Газетт», – заявила Кэтрин. – Это важный шаг как для женщины, так и для мужчины. Но после свадьбы все меняется. Мужчины несут бремени бесконечного чадорождения. – Она вздохнула. – Равнодушные грубые животные.

Может быть, как раз сейчас надо предложить Грейнджерам попробовать их собственную горькую пилюлю.

– Но, мисс Грейнджер, а как же удовольствие?

– Удовольствие?

– От воспроизведения потомства. Кэтрин слегка порозовела.

– Да, надо признать, что с процессом чадорождения связано некоторое физическое наслаждение.

– Да, безусловно. – Ее мать послала ему еще одну улыбку. – Безусловно, мистер Пирс большой авторитет в этом вопросе.