тысячи воинов застряли на том берегу. Река шириной в четыре сотни шагов выглядела непреодолимой пропастью, во много раз более глубокой.

Филипп был сокрушен и подавлен, зато Ричарда вызов не устрашил. Он приказал искать лодки в окрестностях, а также валить деревья и строить суда. На следующий день, еще до заката, у нас их было больше сотни. Наутро король взял руководство на себя. Повинуясь его указаниям, самые большие лодки выплывали одна за другой на стремнину и, встав примерно в десяти шагах друг от друга, бросали якорь. Якорями служили тяжелые валуны и плетеные корзины, набитые камнями. Не обходилось без происшествий: люди падали за борт, корзины рассыпались, лодки порой переворачивались, однако работа шла своим чередом. К исходу дня через Рону протянулась более или менее ровная линия судов, удерживаемых на месте якорями.

Наши плотники тоже не сидели без дела. Они распускали свежесрубленные деревья на доски, которые затем перекидывали с лодки на лодку и соединяли веревками. Перил не было, настил покачивался из-за течения, и все же получилась дорога. Осторожно, ведя коней в поводу, первые воины переправились через реку еще до захода солнца.

Наблюдая за этим из своего шатра, Ричард улыбался от уха до уха.

— Поутру перейдут остальные, Руфус, — сказал он. — Мы потеряли три дня, только и всего.

Это выглядело не такой уж страшной задержкой. Мы могли отплыть не далее как через две недели. Пока все шло так, как было задумано.

Часть II. Сентябрь 1190 года — июнь 1191 года

Глава 4

Южная Италия, сентябрь 1190 года

Я сделал глубокий вдох, наслаждаясь прохладным осенним воздухом. Я скакал по густо поросшим лесом горам в обществе одного только Ричарда. Лежащие в девяти днях пути к югу от Салерно, эти горы, прекрасные, суровые и пустынные, где-то крутые, а где-то пологие, были скудно заселены. Расставшись рано поутру с нашими спутниками, мы успели заметить следы оленя и вепря — и даже отпечатки медвежьих лап. Не раз в просветах между деревьями я видел парившего в небе сокола. Нетерпение, сжигавшее меня с начала июля, со времени отплытия из Марселя, рассеивалось с каждым часом. Из этого порта к Святой земле отправилась половина войска под началом архиепископа Балдуина Кентерберийского, а нам выпал изнурительный поход по Итальянскому полуострову. Но вот мы приближались к Сицилии, этому важнейшему рубежу. Мое лицо то согревали лучи солнца, то охлаждала тень деревьев; я неспешно ехал рядом с королем и не просил о большем. Позади наших седел были приторочены одеяла и мешки с припасами, у меня имелась также небольшая палатка на случай, если мы не найдем пристанища на ночь. Разбойники в здешних краях встречались редко, а у нас были при себе шлемы, мечи и щиты.

Путешествие до Баньяры должно было занять два дня, там нам предстояло встретить флот и сесть на корабль. Филипп Капет уже приплыл в Мессину, переиграв нас в гонке с ним вдоль побережья. Сестра Ричарда Джоанна тоже была на Сицилии. Король не раз мне говорил, что они с Джоанной не виделись четырнадцать с лишним лет.

Я украдкой посмотрел на него. Мне больно было видеть мешки под глазами, отмечать про себя, как он похудел во время недавней болезни — приступа четырехдневной лихорадки. На щеках государя, однако, играл румянец, а во взгляде появилась прежняя искра.

Он перехватил мой взгляд.

— Сегодня счастливый день, Руфус! — воскликнул Ричард. — Нас ждет Сицилия. И Джоанна.

— Ваша сестра замужем за королем Вильгельмом Сицилийским, сир?

— Была. Он умер за несколько месяцев до нашего отплытия.

Мне вспомнилось, как опечалила Ричарда эта весть, по непонятной причине достигшая его только в Марселе.

— К сожалению, у Вильгельма и Джоанны не было детей. Старшая в роду — его тетя Констанция, но сицилийцы не хотят видеть ее на троне. Она замужем за Генрихом Гогенштауфеном, сыном и наследником германского императора Фридриха Барбароссы — человеком, которого на острове не сильно жалуют. Да Констанция и не может принять власть, ведь она живет в Германии.

— Получается, сир, что после смерти Вильгельма трон стал легкой добычей?

— Вот именно. Как я понимаю, кузен Вильгельма, Танкред из Лечче, воспользовался случаем несколько недель назад. Карлик, рожденный вне брака, уродец каких мало, он тем не менее — нынешний король Сицилии. Говорят, он напоминает обезьяну с короной на голове.

— Тревожит то, сир, что все это время от вашей сестры нет известий.

По лицу Ричарда заходили желваки.

— Ручаюсь, что Танкред держит ее в заточении.

— Значит, наш долг — освободить ее, сир! — вскричал я.

— Воистину так. — Мрачная улыбка. — Не хотел бы я оказаться на месте этой мартышки Танкреда, если с головы Джоанны упал хоть один волос.

— Насколько сильное у него войско, сир?

— Послабее моего, это уж точно, но у Танкреда могут найтись союзники. Бьюсь об заклад, что прямо в эту минуту он льет мед в уши Филиппу. Нас ждут неприятности.

Предсказание звучало очень правдоподобно. Французский король, любитель строить козни и хитроумные планы, наверняка захотел бы извлечь выгоду из вражды между Ричардом и Танкредом, а последнему годилась любая помощь.

— Не разумно ли в таком случае ускорить путешествие, сир?

— Сегодня и завтра — последние свободные деньки, которые у меня выдались больше чем за месяц, Фердия. Два дня мало что значат. Как только будут улажены дела на Сицилии, мне предстоит жениться. Потом нас ожидают плавание в Утремер и осада Акры. Война встретит нас почти в тот же миг, как мы сойдем на берег. А закончится не ранее, чем мы, с Божьей помощью, возьмем Иерусалим. Теперь тебе понятны причины моих поступков?

— Да, сир.

Это еще не все, подумал я, скользнув взглядом по алым пятнам на его щеках. Помимо всего, король собирается с силами перед столкновением с Танкредом.

Утро мы провели в приятном настроении: обменивались охотничьими историями, воспоминаниями о битвах и веселыми шутками. Я не удержался — рассказал ему о Беатрисе и о том, как порвал с ней.

Он заметил, что я поступил правильно.

— На войне нет места для женщин. Они отвлекают, Фердия.

Становится отчасти понятно, почему Ричард не заводит любовниц, подумал я. После Марселя их было несколько, по большей части — дочери землевладельцев, у которых мы останавливались. Но после Пизы — ни одной. Приняв решение, он не отступал от него.

— После свадьбы ваша молодая королева поедет в Аквитанию или в Турень, сир? — спросил я.

— Я предпочел бы такой расклад,