— Нет! — выкрикнула она, не давая Маноло закончить. — Я думаю о своем отце.

— Ясно, — пробормотал он. — Видишь ли, я не предполагал, что ты настолько его любишь. Ведь ты как-то призналась, что вы едва друг друга знали. Но что поделать, кровь делает свое дело. Ты все равно решила поверить ему, а не мне.

Напомнив об отце, Маноло лишь еще раз задел Граси за живое. Он был прав, она почти не знала своего отца — предприимчивого бизнесмена, слишком занятого делами, чтобы уделять внимание дочери. Дочери, оставшейся ему от второй, сбежавшей от него жены, которая не отличалась особенной добродетелью. Отец сделал все возможное, чтобы держать Граси как можно дальше от себя, и именно поэтому ей пришлось учиться в Англии. А когда она приезжала в Испанию на каникулы, то была предоставлена исключительно самой себе. Как ни странно, лишь предательство Маноло по-настоящему сблизило отца и дочь. Долгие часы они провели вместе, пытаясь придумать, как выйти из положения, и именно тогда Граси узнала историю с клиникой от начала и до конца.

Правда выбила почву из-под ее ног, ведь она помнила, как наивно отвечала на вопросы Маноло, касающиеся устройства клиники. Граси отказывалась верить, что стала объектом столь интенсивных ухаживаний именно из-за того, что являлась источником ценной информации. Лишь видя ее безутешное горе, отец запоздало проникся к Граси чувствами, которые хоть как-то компенсировали ей недостаток отцовской любви.

За несколько секунд перед глазами Граси пронеслась вся ее жизнь, в которой, казалось, не было ничего, кроме обид и одиночества, слез и предательств, несправедливости и отторженности. Слезы сами собой наполнили ее глаза. Граси залпом выпила свой коньяк.

— Очень крепкий! Даже глаза слезятся.

— И все-таки ты его любила. — Маноло явно не собирался менять тему.

Вертя в пальцах кофейную ложечку, Граси постаралась ответить как можно спокойнее:

— Конечно же. Я любила его.

Маноло тяжело вздохнул.

— Я не могу разделить твои чувства, но хорошо понимаю их. Дети связаны с родителями очень крепкими узами, разорвать которые нельзя, несмотря даже на самые тяжкие обиды. Мы не выбираем себе родителей, а принимаем их такими, какие они есть. Принимаем всегда с благодарностью…

Он аккуратно изъял ложечку из пальцев Граси, и, словно подчиняясь власти этого мимолетного прикосновения, она сладостно содрогнулась. Граси подняла глаза в надежде увидеть, что Маноло испытывает сейчас то же, что и она. Видимо, это было действительно так, потому что, как и Граси, он замер.

Внезапно она опомнилась и раздраженно выхватила ложечку из пальцев Маноло. Он усмехнулся.

— У меня такое ощущение, что ты готова вцепиться мне в горло. Думаю, нам стоит попытаться сохранить память о том хорошем, что было между нами. Я очень хочу, чтобы мы остались друзьями.

Маноло посмотрел Граси в глаза, словно пытаясь прочесть в них ответ. Граси ненавидела его в этот момент. Ни единой секунды не приходилось сомневаться, что это многообещающее «остаться друзьями» звучало в его устах как намек на вполне определенные отношения. Маноло давал понять, что во имя собственного удовольствия готов забыть все: верность, честь и даже память об их чувствах, которую он использовал сейчас как грязный убогий предлог.

Нет, у него просто нет совести! — негодовала Граси. Иначе как может он сидеть здесь со мной, делая мне бесстыдные намеки, в то время как его будущее полностью зависит от того, удастся ли ему окончательно вскружить голову доверчивой Пилар, которую он к тому же оставил одну…

Почувствовав непреодолимую брезгливость, Граси поднялась из-за стола.

— Мне действительно нужно идти.

— Подожди, — властно остановил ее Маноло, — нам надо решить кое-что еще.

Она смерила его ледяным взглядом.

— Я уже догадалась что. Ты хочешь, чтобы Пилар также ничего не знала о ссоре наших родителей из-за клиники?

Маноло кивнул.

— Она сейчас слишком взбудоражена. Столько всего случилось с ней за последнее время: смерть Энрике… большое наследство… наша помолвка. Волновать ее сейчас не стоит. Ей нужны покой и помощь во всем.

— Маноло, я знаю Пилар лучше тебя, так что, думаю, смогу помочь ей, не причинив вреда ее психике. К тому же я просто не могу больше торчать здесь, тратя время на бессмысленные разговоры.

— Ладно, — раздраженно уступил Маноло, — но будет лучше, если я поднимусь в квартиру с тобой.

Спорить было бессмысленно. Молча они покинули бар, молча дошли до дома, молча вошли в холл и направились к лифту. Уже в кабине Граси заметила, что Маноло держится чересчур напряженно, и испытала какое-то странное удовольствие при мысли, что он явно не в своей тарелке.

Она собиралась нажать на кнопку звонка, но Маноло опередил ее, вставив ключ в замочную скважину. В прихожей он включил свет и устало огляделся, будто ожидал увидеть что-то, но что именно Граси не могла понять.

К ее удивлению, Маноло заволновался и бросился в гостиную.

— Пилар! Мы уже здесь!

Граси обогнула груду собственных чемоданов, оставленных консьержем прямо посреди холла, водрузила на них Зантуса и, на ходу снимая шляпку, вошла в гостиную. Ей понравилась эта комната, обставленная с редкостным вкусом, но больше всего ее поразило огромное окно, открывающее восхитительную панораму. В помещении витал тонкий цветочный аромат, однако Граси уловила и еще какой-то странный, едва различимый запах.

— Привет, Пилар! — позвала она.

Глаза Маноло оказались на мгновение прикованы к ее прическе, прежде чем он смог произнести:

— Пойду посмотрю в спальне.

Граси из любопытства последовала за ним. Маноло, обойдя всю квартиру, недоуменно констатировал:

— Видимо, куда-то ушла.

Да, похоже, Пилар не на шутку расстроилась, подумала Граси. Наверное, сидит сейчас одна-одинешенька в каком-нибудь ночном заведении. А Маноло, похоже, и не знал, что его невеста столь обидчива.

— Ничего, — сказала она язвительно, — я уверена, что с ней все будет в порядке.

Однако в гостиную Граси вернулась, снедаемая беспокойством. Пока Пилар не вернется, ей придется оставаться с Маноло наедине.

Стараясь успокоиться, она опустилась на широкий мягкий диван и сняла туфли. Ей очень хотелось наконец отдохнуть.

— Спокойной ночи, — сказала она в надежде, что Маноло не станет задерживаться и уйдет.

Тот лишь буркнул, в ответ что-то невнятное и, подойдя к телефону, принялся набирать номер. Граси откинулась на диване и почувствовала, как что-то твердое впивается ей в бок. Раздвинув подушки, она обнаружила между ними неизвестно как оказавшуюся там бутылку. Похоже, Маноло не соврал, они действительно крепко поссорились, подумала Граси, ставя бутылку на журнальный столик.

Так и не дождавшись ответа, Маноло повесил трубку и теперь с гримасой отвращения разглядывал извлеченный из дивана предмет. Видно было, что он не одобряет поведение Пилар, поэтому Граси почувствовала необходимость вступиться за мачеху: